Всё так же молча, мужчина направляется к деревянной лестнице в конце гостиной. Не знаю, почему это делаю, но я следую за ним. Я оказываюсь в коридоре, в который выходят три двери. Две по длинной стороне и одна по короткой. Все дверные полотна сделаны из тёмного дерева, с рельефной текстурой и небольшими дефектами, словно их вырезали вручную.
Он открывает первую. Движимая любопытством, я вытягиваю голову. Внутри спальня с двуспальной кроватью и большим шкафом из тёмного дерева. Как только глаза привыкают к темноте, я замечаю ещё одну деталь: на окнах решётки. Это не имеет никакого смысла. Кто может пытаться проникнуть сюда? И что украсть? Внезапно меня охватывает озарение. Возможно, все эти приспособления служат не для защиты, а для удержания.
Шарахаюсь назад, бледная, как смерть.
— Я туда не пойду.
Мой голос едва заметно дрожит, ничего не могу с собой поделать. На этот раз похититель не принимает мой отпор бесстрастно. Он надвигается на меня. Я снова отступаю, пока не оказываюсь прижатой спиной к стене.
— Один, — начинает считать.
Его голос сотрясает меня изнутри. Хриплый. Глубокий. Познакомься мы при других обстоятельствах, назвала бы даже возбуждающим, тогда как сейчас он пугает.
Я дрожу, сопротивляясь.
— Ты не можешь держать меня здесь.
— Два.
— Моя сестра найдёт тебя и…
— Три.
Быстрые и смертоносные пальцы впиваются в мою руку. Я не кричала, когда столкнулась с ним, и даже когда поняла, что он собирается вколоть мне что-то опасное. Но сейчас я срываюсь.
Я кричу. Борюсь. Царапаюсь.
Я сопротивляюсь с такой силой, что мужчина, вместо того чтобы настаивать, взваливает меня на плечи и тащит в другую сторону — к двери в конце коридора. В голове возникают самые страшные гипотезы. Орудия пыток, цепи, раскалённые утюги… Я закрываю глаза и не открываю их до тех пор, пока не слышу шум льющейся воды.
Недоверчиво оглядываюсь по сторонам. Я нахожусь в огромной чистой удобной ванной комнате. Мужчина, не деликатничая, ставит меня на пол и толкает в душ, под струю воды. Его тело тут же оказывается рядом. Одной рукой он обхватывает мою талию, а другой регулирует температуру. Душ становится всё горячее и горячее. Кипяток. Если надеется так меня успокоить, то он ошибается. Пока он рядом, я буду кричать.
И сопротивляться.
Я пытаюсь оттолкнуть его, но добиваюсь прямо противоположного эффекта. Он становится только ближе, и я начинаю ощущать твёрдость его возбуждения. Снова царапаю его, но он лишь едва вздрагивает. И не отступает, а остаётся позади меня. Одна рука на моей талии, другая на шее.
Ноги скользят. Я прижимаюсь спиной к его груди и обхватываю руками его руки. Слышу низкий, приглушённый звук. Почти рычание. Что-то падает к моим ногам на поддон душевой кабины.
Балаклава.
Я не шевелюсь, застыв не только от этого жеста, но и от ощущения его губ на моей шее. Небольшая щетина царапает кожу, но так, что у меня подгибаются пальцы на ногах и становится влажно между бёдер.
Его рука скользит вниз, вдоль моего тела. Резким жестом он стягивает с меня треники. Я вскрикиваю, опасаясь, что он захочет забрать и остальную одежду (или поймёт, что я дрожу не только от страха).
Майка от воды становится мокрой и теперь не скрывает твёрдые набухшие соски. Как только он прикасается к ним, вдоль спины пробегает электрический разряд.
Я возбуждена.
И он это знает.
Он чувствует под пальцами, обхватившими мою шею, как бьётся у меня сердце, видит, как с каждым вдохом всё быстрее и быстрее поднимается и опускается моя грудь. Его пальцы возвращаются вниз, к кромке трусов и проникают внутрь, добираясь до лона.
Как только ощущаю его прикосновение там, у меня исчезают силы к сопротивлению.
Я откидываю голову назад и закрываю глаза.
Из моего рта вырываются придушенные звуки, всхлипы и мольбы. Я умоляю его. Но о чём?
Чтобы он продолжал или остановился?
Он впивается зубами в мою шею, а его пальцы играют с клитором; моё тело становится всё горячее и горячее.
Я откидываю руку назад и хватаю его за волосы. Они короткие, мокрые. Как и я, и не только потому, что вода из душа стекает по телу.
Лоно дёргается от сокращения мышц. Пытаюсь сомкнуть ноги, но он просовывает между ними колено, и я понимаю, что это бесполезно.
Он будет делать со мной всё, что захочет.
Он проникает в меня двумя пальцами, сухими и жестокими, а большим пальцем терзает пирсинг на клиторе. Я сделала его, как только мне исполнилось восемнадцать, в надежде, что это поможет мне что-то почувствовать, после опыта, лишённого ощущений.
Теперь всё по-другому.
Моё тело переполнено ощущениями.