Лейни все еще подглядывала… ладно, несколько раз взглянула — она не мертвая, а Скотт, может, и засранец, но просто красавчик. Настоящий спелый персик. И на склоне горы было холодно. Зрелище безупречной фигуры Эштона, потягивающего вино и читающего роман в пенной ванне, с его темно-русыми волосами, облепившими лицо, и парой круглых очков на длинном, прямом носу, оказалось идеальным средством, чтобы согреться.
Иногда жизнь просто несправедлива. Нечестно, что кто-то может выглядеть так хорошо и при этом быть бичом ее существования. Нечестно, что ей пришлось бросить фотошколу и устроиться на работу, чтобы оплачивать медицинские счета своей тети Тии. А единственная работа, куда могла устроиться выпускница колледжа и которая реально оплачивала эти счета, требовала, чтобы Лейни стала тем, кого презирало подавляющее большинство людей в мире.
Она сняла мокрые ботинки и отшвырнула их в сторону, застонав, когда ее пятки встретились с теплым деревянным полом, а пальцы ног начали оттаивать. Жизнь несправедлива, но, по крайней мере, она не умрет в сугробе, и этого достаточно, чтобы дожить до следующего момента.
— Чувствуй себя как дома, — сухо сказал Эштон, присоединившись к ней у огня. Он стоял напряженный, скрестив руки на груди. Лейни взглянула на него, а затем, поскольку какая-то маленькая… ладно, большая… часть ее наслаждалась тем, что раздражала Скотта, она откинулась назад и стащила его бокал с вином со столика рядом с креслом.
— Не обращай внимания, — проговорила она весело, встретив его взгляд, когда сделала глоток. Его льдисто-голубые глаза пристально смотрели на нее. Вблизи они действительно завораживали, как горящие сапфиры или кристально чистые горные озера. С какими бы нелепо-романтическими образами вы их ни сравнивали, становилось ясно, почему они запустили тысячу рекламных кампаний. Такие глаза приносили деньги в банк. Иногда они даже зарабатывали деньги для нее. Один из лучших дней оплаты в ее жизни случился, когда она запечатлела Эштона, растянувшегося в джакузи в Вегасе, в ночь после его свадьбы с двуличной женой.
— Думаю, я бы предпочел, чтобы вместо нее оказался серийный убийца, — пробормотал он себе под нос.
— Ночь только началась, у одного из нас еще достаточно времени, чтобы сорваться, — жизнерадостно ответила она, зная, что он говорил не ей, но наслаждаясь тем, как сжалась его квадратная челюсть и дернулся мускул возле глаза. — Полагаю, у тебя не осталось ничего от того стейка, что ты ел на ужин?
— Ты действительно хочешь, чтобы тебя убили? У меня много денег. Я могу сбежать в любую точку мира.
Лейни слегка фыркнула от удовольствия и наградила его неодобрительным взглядом.
— Столько денег, и ты решил уединиться в столь отвратительном месте.
— Я хотел побыть один, — прошипел он.
— И что, ты не мог провести время в одиночестве на тропическом острове? Что ты имеешь против солнца, Скотт?! — Ее взгляд скользнул к его волосам, глубокий рыжевато-коричневый цвет которых отражал мерцающий свет камина, так что Эштон практически светился. — Не бери в голову, я на мгновение забыла, что разговариваю с рыжим. Ты, по сути, настолько близок к вампиру, насколько это возможно без реальной смерти.
— Если кто-то здесь и похож на кровососущую пиявку, я думаю, мы оба знаем, что эта роль полностью принадлежит тебе.
— Ох, как смешно, — фыркнула Лейни. Неважно, что подобные комментарии все еще ее задевали. Эштон Скотт ничего о ней не знал. Поэтому он не вправе ее судить. По крайней мере, так она говорила себе, продолжая снимать промокшие вещи: куртка и шапка остались на полу вместе с ботинками. Она остановилась на мгновение, размышляя о своих мокрых джинсах, а затем пожала плечами и сняла их, оставшись в одних синих леггинсах и серой толстовке «Ангелы Лос-Анджелеса» большого размера.
— Ты ведешь себя очень непринужденно для женщины, которой сделали одолжение, — заметил Эштон, молча наблюдающий за ее импровизированным стриптизом.
— Если уж одолжено, то тем более должно быть комфортно. Нет причин умирать в холоде и сырости. — Она закончила, сняв свои шерстяные носки и добавив их в кучу. — И можешь завязывать с угрозами. Я слежу за тобой уже три года. Ты даже ни разу не пнул щенка. Думаю, убийство — выше твоих сил.
— Я бы не был так уверен. И по правде говоря, мне нравятся щенки.
Лейни снова рассмеялась.
— Ты забавный. Это неожиданно.
— А у тебя есть чувство юмора. Я не думал, что бездушные исчадия ада умеют смеяться. Вот это неожиданно.
Она закатила глаза и повернулась, позволяя жару огня прокатиться по ее спине. Потягивая вино, Лейни рассматривала его через край бокала.
— Так что насчет стейка? — снова спросила она. Лейни понимала, что выставляет себя несносной назойливой нарушительницей, но Эштон уже подумал о ней самое плохое, а она действительно проголодалась.
Его руки опустились по бокам, и он поднял глаза к потолку, словно молясь о терпении.
— Просто невероятно.
Лейни кивнула в знак согласия.