— Где-то я это уже слышал… — буркнул Вадим, хмурясь в то время, как девчонка хитро сощурившись подходила к нему, соблазнительно покачивая бедрами.
— Устал, пока бродил по лесу… вот и мерещится всякое. Пошли, пошли…
Мужчина ничего не понимал, но что-то подсказывало, что у него жар. Скорее всего его уже нашли, а это все галлюцинации. И эта босая девка вовсе уж и не девка, а тетя Зина — фельдшер при гостинице, где остановился Вадим. А медведь — охранник Мишка, а дед — тоже кто-нибудь. Вот и порешил на том. Перестал упираться и побрел за красавицей, которая крепко-накрепко вцепилась в его руку и тянула за собой. Точно галлюцинация — босая идет по веткам и даже не морщится.
Шли они шли. Долго шли и наконец-то забрели в самую гущу. Кусты с незнакомыми ягодами, мухоморы кругом, да запах болота. Если раньше Вадиму было страшно, то теперь на место страха пришел интерес, и он хотел досмотреть сон или… бред, который являлся ему. Девушка пробралась через кусты и выбежала на небольшую полянку все с теми же кустами и мухоморами. Мужчина посмотрел налево, затем направо и наконец его взгляд упал на огромное сооружение прямо у него перед носом. Толстые бревна, больше похожие на огромные куриные лапы держали на себе деревянную будку с дверью и небольшим окошком прямо под потолком. «Совсем из ума выжил… избушка на курьих ножках мерещится» — пронеслось в голове Вадима, пока он осматривал все кругом.
Из трубы избушки шел дым, а на крыльце сидел огромный черный кот, который внимательно следил за каждым движением мужчины. Девица в то время довольно ухмылялась, после чего подтолкнула Вадима к избушке.
— Сдурела⁈ Не пойду. Там ж Бабка Ежка, небось, притаилась! Думаешь, я сказок не знаю? — вновь буркнул он, отступая назад.
— Ох…
Она прошла к избушке, что-то гаркнула совсем не по-девичьи, отчего строение накренилось, заскрипело, и словно из ниоткуда появилась лестница. Девчонка ловко поднялась по ней и толкнула дверь. Вадим переступил с ноги на ногу, пытаясь заглянуть, что же там внутри, но ничего не было видно. Любопытство взяло верх, и мужчина, посчитав это всего лишь интересным сном отправился следом. Поднялся по лестнице, взглянул на кота, не сводящего с него взора зеленых глаз и прошел в избушку.
— Во чудеса! — только и выдал он.
Внутри было просторно. Большой деревянный стол стоял у окна, открывая чуть ли не панорамный вид на лес. На столе, на кружевной белоснежной салфетке стоял пузатый самовар, рядом корзинка с бубликами и чашка с недопитым, еще горячим, судя по дымку, чаем. Занавески на окошке были из той же материи, что и платье девчонки. Слева стояла настоящая русская печь с одеялами и подушками на ней, и Вадим невольно вспомнил детство у бабушки в деревне. У нее тоже была такая печка, да вот только ему не разрешали забираться туда, говорили, что мал еще, а потом уже был слишком взрослый. Напротив печи стояла лавка, на которой было множество котелков: и большие, и маленькие, и с узорами, и без. В углу висели разные сухие травки, веточки и мешочки с чем-то. А у стены справа стоял огромный шкаф, наверное с тряпками или запасами какими.
— А Бабка Ежка-то где? — хмыкнул Вадим, на что девица закатила глаза и топнула ногой, отчего избушка закачалась в стороны.
— А я тебе кто по-твоему⁈ И не Бабка Ежка, а Яга! — проворчала девица, откидывая волосы за спину.
— Ага… Яга… — только и выдал он, забывая моргать. — А я по-твоему Иванушка-Дурачок?
Девица рассмеялась и молча прошла к шкафу, раскрыла дверцы и принялась копошиться. Вадим скинул с плеч рюкзак и присел на лавку, чуть отодвинув один котелок. В голове не укладывалось. Нужно было просто сделать то, что от него хотят, а там видно будет. «Может я с дерева свалился? В бреду не запомнил ничего… или может голодная смерть настигла, и теперь я в больнице, в бреду? Мало похоже на правду, но что поделать⁈ Придется поверить» — думал Вадим, пока Яга копошилась.
— В пору должно быть! — пробормотала она, доставая льняную рубаху и красные штаны, а следом и сапоги. — Эх, жаль… в таком прикиде лучше на Горыныча идти! Что ж мне с тобой делать-то? Ладно, разберемся.
Она убрала все обратно в шкаф, достала рубаху, которой, если бы она не лежала в шкафу, можно было бы пол мыть. Серая, но с вышивкой на груди и такие же штаны.
— Ботинки пока свои поносишь! — девица швырнула тряпки в сторону Вадима, закрыла шкаф и проследовала к двери. — Пошли, говорю! А будешь упираться, я Володьку позову, он тебе спинку-то потрет так, что кожа потом только через год начнет расти! Что глазки выпучил? Оставь свой мешок тут, хватай обноски и за мной… скорей, скорей, а то банька выстынет!