— Всё нормально? — спрашивает тихо. — Ты покраснела…
Любимый?
Родители всю мою жизнь внушали мне только правила, запреты, чувство долга и чести, делая из меня своё продолжение. Никаких чувств. Никаких лишних эмоций. Никакой любви. Преданность семье и амбициям.
— Всё норм, — шепчу задушено, голос отказывается слушаться, — просто немного душно.
Любимый? Знал бы он, от чего я покраснела. Какие мысли вертятся у меня в голове. Какие чувства топят внутри.
— Открой окно. Кнопка на двери. — и сам впускает прохладный ночной воздух в салон люксовой машины. — Лучше? Полегчало?
Любимый?
Я не могу контролировать мышцу за рёбрами. Не могу управлять дыханием, когда он рядом. Даже глаза живут своей жизнью, стоит Северу появиться в поле зрения. А моё тело и вовсе отказывается слушать сигналы мозга. Хотя и разум отключается от его близости.
Да! Любимый!
Ну какой смысл отрицать очевидное?
— Насть, — накрывает мою кисть, всё ещё лежащую на его руке, второй ладонью, — как ты? Всё хорошо? Может остановиться?
— Нет, не надо. Мне уже лучше. Спасибо. — пищу, отворачиваясь обратно к окну.
Город сменяется загородной трассой. Вместо высоток и неоновых вывесок за стеклом мелькают деревья и кусты, перемежающиеся с редкими полями.
Мурашки продолжают атаковать мою кожу. Глаза сами ползут в сторону водителя.
Ну какой же он всё-таки красивый.
Неужели у нас могло бы что-то получиться? Как это было бы? С ним. С человеком, которого любишь.
Рядом с Кириллом у меня никогда не было мурашек, не было электрических импульсов под кожей, огня в венах, бешённого сердцебиения до ровной линии пульса. Мои кости не превращались в вату. Колени не подгибались от прикосновения его губ. Мне никогда не хотелось растянуть момент перед прощанием. Ещё один поцелуй, взгляд, прикосновение, невесомая ласка и натужный вдох.
За окном быстро едущей машины появляются дома элитного частного сектора.
Мой дом…
Гелик тормозит, но парень не глушит мотор. Я продолжаю гипнотизировать ворота, в которые мне предстоит войти, в надежде, что они расплывутся так же, как и десятки мелькавших до этого. Но секунды идут, а ничего не меняется. Машина не двигается, родительский дом не исчезает за горизонтом. Артём сжимает мою руку, переворачивает ладонью вверх, пропуская свои пальцы между моими, сплетает. Силой воли заставляю себя отвернуться от окна и протолкнуть застрявший в горле ком. Смотрю на наши сцепленные руки и поднимаю глаза вверх, пока не встречаюсь с его. Проваливаюсь в свой личный бирюзовый омут.
— Артём… — всхлипываю, не в силах больше ничего произнести.
Он наклонятся, тянет меня к себе, утыкается носом в волосы. Дышит рвано, натужно.
— Знаю… — толкает неоднозначно, но я понимаю. — Знаю, маленькая. Я тоже не хочу тебя отпускать. Пиздец, знала бы ты, как меня таскает сейчас.
— Артём… — шепчу, как мантру его имя. Мне нравится ощущать его на кончике языка. И не только его. — Артём… Поцелуй меня… Пожалуйста. — сиплю, тыкаясь носом в его плечо.
Его сердце заходится в бешенном ритме. Моё вторит. Его дыхание становится резким и частым. Моё глохнет. Его руки скользят по моей спине и ложатся на голову, вынуждая поднять на него глаза. Мои мнут ткань его футболки. Встречаемся взглядами, и моё дрожащее тело простреливает молнией. Я умираю. Горю от его прикосновений. Тону в бирюзе его глаз. Меня начинает конкретно колотить, когда он приближает своё лицо к моему на расстояние вдоха.
— Повтори… — хрипит он, обжигая дыханием губы.
— Поцелуй меня, Артём. — выдыхаю, ловя его выдохи.
И он целует. Медленно. Нежно. Одними губами. Едва касаясь.