— Арэли, положи мне клюквенного соуса, — попросила Стелла. Я шагнула к ней и впервые удостоилась взора лорда Венедикта. Он прошёлся по мне снисходительным взглядом и начал:
— Леди Стелла, прислуга в таких дальних провинциях, не способна…
Он не закончил, смотря округлившимися глазами, как я взяла пиалу, окунула туда ложечку и одним ловким движением изобразила на тарелке витиеватую фигуру. Затем взяла пару листков свежей мяты, выложила поверх. Ну и завершила композицию медальоном из вырезки, на который сверху капнула соусом. После этого я отошла. И только тогда заметила, что на мне скрестились три взгляда. Только леди Стелла сидела довольная донельзя, горделиво улыбаясь. Даже Илия и Леська странно переглянулись.
— Вы достали ее из столицы? — негромко уточнил Чарсом.
— Не знаю, — беззаботно пожала плечами женщина, берясь за приборы и отрезая себе маленький кусочек мяса: — Прислугу подбирает мой муж. Где ты раздобыл эту, Рэй?
Взгляд карих глаз потемнел. Я наблюдала как на месте заерзала Мирабель, и в моем сердце неприятно кольнуло. Но менталист произнес знакомое:
— Она пришла сама. Из деревни Рощицы, что на границе Вламарии.
— Странно, — только и вымолвил граф, посвятив мне ещё один долгий взгляд. А после этого вернулся к разговору со Стеллой.
Глава 12
Граф все же попал в покои герцогини.
Я переживала, что нужно будет прятаться от лорда Рэйзельда, прикрывая его жену. Но менталист отреагировал спокойно и даже безразлично. После ужина он попрощался со Стеллой и Венедиктом и вышел из столовой вместе с Мирабель.
Герцогиня на вечер меня отпустила и я отправилась помогать убирать посуду.
Ночью мне не спалось. Снова пошел дождь. Большие капли мерно стучали о деревянный навес над нашими окошками. Женщины посапывали во сне, а я уже почти час просто ворочались. В голове роились беспокойные мысли, подстегиваемые шелестом воды, стекающей по водоотводной трубе.
Почему все вокруг начинают нервничать, если подозревают, что я что-то вспомнила?
Первые разы я воспринимала это как совпадение или беспокойство о моем здоровье, но сейчас подобные проявления нервозности становились все более странными и подозрительными.
Откуда на мне шрамы?
По заверениям прислуги в особняке герцога физические наказания не применяются, ко мне никто не приставал, а о моем прошлом вне этого дома ничего не известно, потому что я об этом раньше не говорила.
От чего ко мне с такой ненавистью относиться Мирабель?
К другим слугам она благосклонна. Ссоры у неё разве что с мачехой.
Последняя тоже вызывает вопросы. Она меня вообще словно первый раз видит. Но… по тем же рассказам слуг я нахожусь в особняке уже около трёх лет.
И почему мне кажется, что я так ничего и не вспомню о своей прошлой жизни?
Устав от мучительных размышлений, я села на кровати и спустила ноги на пол, коснувшись ступнями холодной поверхности. Задумчивым взглядом изучила башмачки, в коих я натерла себе невероятное количество мозолей, которые уже успели лопнуть, покровоточить и покрыться коркой. Решила, что для одного похода на кухню за водой могу обойтись без них. Поднявшись, я направилась в коридор. Перед дверью остановилась. Внутри всколыхнулся страх. Я сглотнула и прислушалась к себе. Внутренний голос говорил: "нам нельзя выходить. Там может быть он. Не ходи, не попадайся ему в руки".
Замерев, я пыталась понять кто же это "он"?
Солен? Неужели, он все-таки причинил мне вред в прошлом? Я испугалась этого слугу, но… скорее мне казалось, что я боюсь не его самого, а его движений. Будто они мне напоминают кого-то другого.
Но кто ещё может угрожать мне в особняке?
Ответ пришел сам собой: Рэйзельд. Менталист. Эспер, способный влиять на память людей одной лишь силой воли.
И это было самым очевидным решением, если бы не один вопрос: "а зачем это ему?".
Даже если он…