Корешки бениты, ускоряющей регенерацию, тоже неплохо прижились, но им нужно было больше места. Да и условия… скажем так, бенита — песчаная роза. Ей нужны сухость, песок и палящее солнце.
Ядовитая мелия требовала подкормку в виде разложенной органики. Не знаю, где Ярина брала гниющие тушки, — возможно ей их поставляла Ирида. И сам факт, что девочка сумела грамотно всё организовать, впечатлял.
— Ну здравствуйте, мои хорошие, — поприветствовала я ждущие подпитки растения.
Немного энергии жизни, кашица из разложенной мыши — я щедро одаривала живущие здесь травки, которые считала своими питомцами. Совсем как дома… ладно, времени на ностальгию мало.
Я напитала подсохший лист унтаны, собрала семена астарты и поспешила на выход. Нельзя заставлять отца ждать.
Слуги привычно кланялись и желали доброго утра. Некоторые отводили взгляд, наверняка наслушавшись ужасных историй про безумную дочь графа. Вряд ли новая служанка удержалась от пересказа того, что я сотворила со своей спальней ночью.
Как же! Разбитое зеркало — новинка гильдии артефакторов, небьющееся стекло, раскрошенное до мельчайших осколков. Плотный китайский шёлк, разорванный на тонкие полоски. Им было о чём судачить во время утренней пересменки.
Меня мало заботили мысли слуг, мне вообще не было дела до их суеверий и страхов. Главным сейчас было убедить отца в моей лояльности роду. Ни о какой любви речи не шло — зачем любить дочь, которая не переняла страсть к битвам и даже не владеет в полной мере родовым даром? Нужно изобразить страх, преклонение и готовность служить роду.
Именно в таком порядке: сначала род, потом семья. Местные привычки и законы до сих пор вводили меня в ступор. Ведь семья — это и есть род, а род — это семья. Но почему-то глава рода Войтовых, да и прочие Главы выпалывали сорняки среди собственных детей, преумножая влияние. Всё во славу рода.
Отец сидел за столом и подписывал какие-то договоры, перекладывая листы в аккуратную стопку. Он не отреагировал на моё появление, хотя я постучала и дождалась, пока артефактная дверь откроется. Ещё одно проявление силы — заставить ожидать внимания Главы рода и по совместительству отца.
Андрей Войтов в свои сорок восемь выглядел младше лет на десять: магия щедро одаривала своих адептов. Так сразу и не скажешь, что этот подтянутый выхолощенный мужчина — один из самых сильных в Тугольском районе. Тёмных волос отца ещё не коснулась седина, шрамы он привычно удалял дорогими притирками, маникюр и специальные кремы делали кожу рук ухоженной.
Не чета моим растрескавшимся за каникулы ладоням. Впрочем, по-другому и не могло быть — большинство растений в моём саду были условно-безопасными. Колючки, ядовитый сок, острые грани листьев — всё это не располагало к нежной бархатистой коже. Но и эти недостатки нужно свести к окончанию каникул, иначе в школе одной графской дочке снова придётся выслушивать о скупости Главы рода. А род позорить никак нельзя.
— Итак, Яра. Что произошло ночью? — спросил отец не поднимая головы от бумаг.
— Кошмар приснился, — коротко ответила я.
— Снова? Твои сны возвращаются? — его руки дрогнули, смазав очередную подпись.
Я промолчала. Не вижу смысла повторять очевидное.
— Скажи мне, есть что-то, что я должен знать? — отец оторвал взгляд от стола и посмотрел на меня. — После смерти матери ты изменилась. И эти твои… сны.
Я посмотрела в глаза отца, пытаясь отыскать там хотя бы намёк на сожаление об утраченной жене. Андрей Войтов не испытывал никаких чувств. Ни к матери Ярины, ни ко мне. Его волновали только сыновья. Старший — Николай, первый наследник рода, и младший — Михаил, который встанет во главе рода в случае гибели старшего.
— Я ведь потеряла маму… чуть не погибла, хоть и не помню этого, — осторожно прошептала я, выдавливая слезу. Конечно, твоя дочь изменилась, идиот! Хоть бы раз спросил, каково ей.
— Воспоминания о том… о той ночи до сих пор и не вернулись? — резко спросил он.
Я помотала головой, закусив губу. Этот вопрос отец задавал мне чаще прочих.
— Хорошо.