Тут уж его перекосило. Он аж окаменел, хотя уж куда сильнее. Наконец мужчина бесцветным голосом произнес:
— Я любил только Амалию.
Меня было не остановить.
— Дорогую Амалию? Или живую?
— Ты… Ты…
— Да, я!
— Ты — не она!
Ура, победа!
— Я вам это уже вечность твержу, князь!
Он сжал кулаки. Встал. Поднял свой мокрый камзол. И в его самообладание бы верилось, если бы он не попытался сначала надеть его вверх ногами.
— Вы путаетесь, князь, — протянула я, по-прежнему болтая ногами в теплой воде. — И вообще, в чем смысл свадьбы без любви, просветите… свою дорогую?
Он рванул мимо меня в сторону спальни, как был, в мокрой одежде.
А я откинулась назад, легла прямо на гладкие доски пола, и меня накрыло смехом. Скорее нервным, чем радостным, но я не могла выкинуть из головы ни ритуал, ни поцелуй, ни подвал, ни купальню и почти интим, ни разговор. И все это в один день!
Когда пришла Симона с полотенцем и возгласами о том, что же я творю, я все еще посмеивалась.Спасибо вам огромное за лайки и комментарии! Для меня эта история первая в таком формате, мне так же волнительно, как вам и мои героям))
8. Дело Мастера боится (1)
Алеш
Меня остановил Войт. Наверное, если бы не кравчий, я бы и в мокром потащился к Мастеру Матею. Но верный слуга стоял в спальне, скрестив руки, и смотрел на меня, пока я рассекал по комнате в мокрой одежде.
— Вы-то бессмертны, князь. А вот вещи нет. Ковры пожалейте, их принц Катайи вам лично подарил.
В спальне уже горели свечи, пылал камин, стол был накрыт — жареное мясо, травы и овощи из оранжереи, графин вина.
— Вот сначала сядьте, поешьте, потом пойдете. А еще лучше, утром. Отдохнете, подумаете. А там, может и передумаете вовсе к нему идти.
— Матей по ночам редко спит, — напомнил я Войту очевидное.
Кравчий поморщился. Он с самого детства боялся страшного деда, который крадет невесту и которым пугают детей. И даже когда из просто подобранного в предгориях сироты и мальчишки-слуги стал моим сначала личным помощником, а потом моей правой рукой, и узнал секреты и мои, и Амалии, Матея бояться не перестал.
Но все же здравый смысл в словах Войта был. Я позволил себя переодеть, сел за стол. Как раз можно спокойно обдумать, что я спрошу у старика. Потому что он что смертным был несказанно хитромудрым, а бессмертным так понятнее не стал.
Я прислушался — в спальне у княжны что-то ворковали горничные, и потом она снова принялась что-то напевать. Разве Амалия пела? Я не помню. И глаза… мне помнился зеленый, но у девушке в купальне они были голубыми. Ведь Матей содает их каждый раз одинаковыми, или нет?
В замке почти все спали, в общем зале только угли светились в камине, да около дверей в настенных подсвечниках были зажжены свечи. На кухне гремела посуда. Ну, там никогда не спят.
— Вам лампу принести, князь, — окликнул меня у дверей кто-то из мальчишек-слуг, спускавшийся на кухню с кипой белоснежных полотенец.
— Не надо, парень. — Я сжал кулак, а когда разжал, то положил мальчику сверх на полотенца маленький изумруд. — Держи. Иди дальше так же усердно работай.
— Да, князь!