— Ника! — властный окрик спускает меня с небес на землю.
По телу сыплет лютый озноб. Мгновенно мерзну. Со злостью сминаю ткань и резко сдвигаю ткань назад. Внахлест летит. Прохладный воздух охватывает, вызывает еще большую дрожь. Обхватываю себя руками и обессиленно присаживаюсь на пол.
Мне хочется плакать. Господи, как все глупо.
Глухой шлепок босых ног. Он идет ко мне. Еще секунда и Макс подхватывает на руки, как пушинку. Мой Икс тоже неровно дышит.
— Замерзнешь, — огненные губы у уха. — Пойдем назад, малышка.
— Макс…
— Я пошутил.
— Я ничего не имела в виду, просто устала от тайны, понимаешь?
Тяжелый вдох разрывает абсолютную тишину номера. Атмосфера начинает давить, искрить и плавить. Как только мы ложимся назад, Макс сразу же крепко обнимает.
— Ник, я пропаду на некоторое время.
9
— Воронцова, шеф вызывает.
Из рук выскальзывает любимая чашка с кофе. Заторможено смотрю, как бокал летит на пол, как перламутровые осколки летят в стороны и пол окрашивает почти черная жидкость. Сквозь туман слышу возгласы сотрудников. Очень аккуратно спускаюсь со стула на корточки, сгибаюсь над разбитой надеждой наладить свою жизнь хотя бы долбаным кофе.
Собираю черепки и какого-то черта взяв в руки удивленно рассматриваю.
— Ник, ты что?
Не реагирую на возглас Жени. Продолжаю тупо смотреть. На край белой офисной блузки попадает напиток. Следом расползается уродливое пятно. М-да…
— Встань, я клининг вызвала уже. Сейчас уберут все. Ник!
— Да-да, Жень. Все. Встаю.
Поднимаюсь, ползу назад свое мягкое кресло. Глаза не поднимаю, но явно чувствую на себе внимание всего отдела. Дернуло же поработать сегодня вместе со всеми. Идиотка, мать твою, вот к чему твои тренинги привели. Сиди теперь тут в неловком положении.
Мне так хочется заплакать. Впервые в жизни на людях не могу сдержать эмоции. Под веками закипают непрошеные слезы. Бессонная ночь дает о себе знать тоже. Всю ночь провертелась, словно не дорогой пружинный блок подо мной был, а раскаленные ежи ворочались. От заката до рассвета сканировала телефон.
Пусто. Зеро. Ноль.
Макс пропал. Он уехал, даже не попрощавшись. Исчез из номера, когда уснула.
Услышав известие о том, что он должен пропасть ненадолго приняла спокойно. Хотела разобраться в своих мыслях. Но я же не знала, что Макса не будет два месяца. Два! Хотя меня это не касается. Да и не в тех отношениях, чтобы требовать что-то. В целом знаковое слово «отношение» не о нас. Но мог бы дать весточку, хоть маленькую, но не захотел. Значит не судьба. И черт с ним. Я ему никто.
Сбоку хлопочет женщина. Что-то бормочет о неаккуратности и спешно затирает разруху. Женя одергивает тетку, защищает меня, говорит, что со всеми бывает. Я же извинительно смотрю на женщину. Смутившись, она коротко кивает и быстро выходит.
— Женька, зачем ты так резко?
— Ой, ладно, — краснеет она. — Ничего страшного.
— Воронцова! Бегом к шефу, — громкий голос Марии Стефановны поднимает меня со стула. — Самая особенная тут?
Внезапно шарашит злость. Что за беспардонность? Я ей не мелочь тут, а между прочим, начальник отдела. При всех так орать! Ненормальная.
— Тональность прикрутите, — бросаю ей с вызовом. — Дома так кричать станете. Не Вы вызываете, а шеф, так что можете быть передать Алексею Александровичу, что буду через минуту.
Фыркнув, тетка уносится. Идиотка! Держит хабалку неизвестно за что здесь. Я прячу испорченный рукав под пиджак встаю и ухожу в полном молчании. Сегодня сотрудники увидели шоу. Впервые за все время что тут работаю. Ладно, переживу.
Лифтом сознательно не пользуюсь. Нужно немного выдохнуть, подумать в тишине. Мысли все равно, как заколдованные, возвращаются к нему. Ничего с собой не поделать. Вцепилась в неизвестность. Да может Макс вообще редкостный урод. Может он маньяк на препаратах и только в короткие встречи в адеквате был.
Да что я несу…
Останавливаюсь на площадке между этажами. Две минуты у окна постою и пойду. Вот только мыслями соберусь.
Он мой дурман…
Идиотка. Влюбилась почти в призрак. Мне нужно врачу показаться. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, зажмуриваю глаза. Не могу сама себе объяснить отчего так отчаянно грущу. В груди колотится так сильно, что пульсирующие удары вызывают боль.