Меня даже не сильно Кир заботит. По словам Булата понял, что несильно там ему что-то удалось. Значит, моя она. По-любому моя.
Первая тяга ведет в сторону. Завязать бы, но не могу. Очухавшись, затягиваюсь повторно и с удовольствием дым выдыхаю. Наблюдаю, как он клубится в холодном воздухе. Кайф. Впереди пара месяцев отдыха от сволочного бытия. Заберу малышку и махнем с ней на белые пески. Будем пить коктейли, опустив ноги в соленую бирюзовую воду.
Одно воспоминание о ней и члену тесно становится. Я пиздец как соскучился. Просто труба. Дожал ее, добился, застолбил. Пометил собой, как гребаный маньяк кончал в нее в надежде, что забеременеет. Так ее присвоить еще крепче хотел. Да, возможно, как последняя тварь поступал. Возможно.
Но вашу ж мать!
Она же тоже ко мне далеко небезразлична. Чувствую это, кожей ощущаю. Я люблю ее. До умопомрачения. До ебучих щипучих никогда неведомых мне слез люблю. Вмазался на всю оставшуюся жизнь. Иногда так трясти начинает, когда вспоминаю о девочке своей, что страшно становится.
Весь мир раком поставлю, только бы ей хорошо было. Она моя. Изначально была моей. С того самого момента, как Киру ее показал, а этот сука увел. За спиной увел, хотя я просил не трогать. Думал, как друг присмотрит издали. Присмотрел иуда.
Взглядом выхватываю пятнистый хаммер, осторожно въезжающий на территорию. Он еле ползет к подъезду, где останавливаются скорые. Присматриваюсь. В душе шевелятся нехорошие предчувствия. Схожу на две ступеньки ниже и спускаю с плеча рюкзак.
Дверь открывается. При полной сбруе с автоматами наперевес идет наш следователь. За ним следуют парни. Идут, не спуская с меня глаз. Внутренней чуйкой, понимаю, что попал под замес.
— Тайпанов, ты задержан до выяснения обстоятельств. Пройдем в машину, — спокойно проговаривает Сычев.
Узнаю одного парня. Смотрю на него в надежде, что даст знак. Он лишь пожимает плечами. Типа, сам ничего не знает. Ясно. Главное не дергаться, надеюсь, что все быстро выяснится. Я понятия не имею, что сейчас происходит.
— Причина? — перевожу взгляд на Сычева.
— Поехали, Макс, — наконец, сбрасывает маску, убедившись, что вокруг чужих нет. — Будем разбираться.
— Поехали. Я позвоню?
Не собирался я этого делать, но коль моя поездка откладывается, то придется в эту минуту связаться с Никой. Под кивок Сычева набираю ее номер. Она снимает трубку ровно через три гудка.
— Любимая, — сипну голосом при ее тихом «алло».
— Макс? — со всхлипом тянет. — Откуда ты? Макс! Почему так долго? Почему ты так долго не звонил мне, Макс?!
22
— Как твои дела?
Когда я слышу хрипловатый голос человека, который перевернул мою жизнь, пружина сидящая внутри раскручивается с такой силой, что меня отбрасывает к спинке стула, на котором стараюсь усидеть. Мне становится холодно, а позже, когда леденеют пальцы и сковывает ноги, вдруг таким жаром окатывает, что хочется упасть на пол, свернуться в клубок и заорать, что есть мочи.
Не знаю, как силы нахожу, чтобы ровно ответить. Не понимаю откуда в почти мертвом теле находятся резервы, готовые активировать голосовые связки.
— Ты где?
— Далеко, малыш, — выдыхает он. — Я далеко. Расскажи мне, что у тебя нового.
Последнее предложение злит до невозможного. Какого черта? Он ведет себя так, будто мы на пару дней расстались и он звонит справиться о том, как я вела себя в последние сорок восемь часов. Оттягиваю душащий ворот водолазки, проталкиваю тугой ком и пытаюсь собраться с мыслями.
— Когда увидимся?
Мне важно. Мне это ох, как важно. Я должна прояснить момент, что сказал Кир. Неужели это правда? Хочу знать почему Тайпанов его подставил.
Долго думала, насколько рассказ бывшего может быть истинным. Сопоставляла все известные факты. Я поняла, что ничего не знаю о Максе. Ничего! Ни малейшей крупинки того, что помогло бы прояснить ситуацию.