28
— Надевай браслет, — на стол летит гибкий каучук. Заторможенно смотрю как обруч вихляясь, утихает на поверхности. — Давай, Макс. И удачи тебе. Лютой удачи.
Что такое страх? Липкая субстанция, парализующая силу воли. Холера, ломающая тело и дух. Чума, парализующая конечности. Припадок, деморализующий нервы и рушащий здравую работу головного мозга.
Никитин угрюмо смотрит, как защелкиваю на запястье метку смертника.
Сукааа… Как же хочу жить… И я выживу. Выживу всем назло.
Мне ли не знать, что значит тонкая резиновая полоска на руке. Сам выдавал много раз такую же. И считал, что такой ход правильный. Дисциплина и порядок номер один в суровой жизни нашей структуры. Пришло моё время отвечать за деструктив.
— Где отряд? — глухо бросаю.
— Ждут.
— Сколько их?
— Двадцать.
Отпущенное время позволяет подойти к окну и обозреть мужиков, которые стоят на улице. Экипа что надо, оружие тоже. Все крепкие проверенные парни. На руках защелкнуты такие же как у меня браслеты. Разница только в цвете.
Глубоко затягиваясь, выдуваю дым в распахнутую форточку. Жарко, твою мать. Как в пекле. Хотя тут и есть пекло, самый настоящий ад.
Бронник надо бы проверить…
— Макс. — Останавливает меня на входе Никитин. Буравит веским взглядом, пронизывает насквозь. — Ты знаешь, что делать, — тяжело бухает и отворачивается.
Сдержанно киваю и аккуратно прикрываю за собой дверь. Разъярённый мат и битое стекло сопровождает меня, пока двигаюсь по коридору. Я тоже переживаю, но ничего не поделать. Такая работа.
Поможет мне Бог сегодня или нет? Сжимаю крест на груди и прячу глубже под футболкой. На войне нет неверующих, нет агностиков. Иной раз такое случается, что уповать, кроме как на хранителя не приходится.
— Гюрза.
Останавливает разбитый голос. Больше всего не ожидал услышать его. Я думал, что Лекс уехал надолго. Но он здесь. С совершенно мертвецким лицом, сидит на лавке. Автомат среди расставленных ног валяется, головой с силой упирается в стенку, покрашенную маслянистой краской. В глазах такая боль, что мне, повидавшему смерть и ужас во всех проявлениях, становится страшно. Кажется, что Булат уже переступил грань.
— Булат.
— Я с тобой.
— Я смертник, Лёх.
— Похуй. Катя… умерла…
Что можно ответить?
Мои слова сейчас будут обесценены и просты, как пробка. Утешение не будет нести свою благородную миссию, человек купается в своем горе. Сказать, что потом будет легче? Нет, не будет. Ничего не будет. Время не лечит, оно лишь притупляет раны, чтобы в определенный момент еще сильнее полоснуть болью и несчастьем.
Сажусь напротив молча. Обескровленные губы Булата потрескались, на изгрызанных бороздах запеклась кровь. Мешки под глазами земляного цвета. Взгляд черный, пустой. По инструкции сломленного духом брать нельзя, да он и не заявлен в грядущей операции, но я же смертник. Что стоит в очередной раз послать всех на хуй и нарушить приказ. Ничего.
— Смерти будешь искать?
— Буду. Смысла не вижу жить. Браслет дай.
— Нету, Лекс. На нас по одному выдали.
— Насрать на него. Без него пойду.
Протягиваю фляжку. Булат слепо отвинчивает и вливает в рот глоток. Вода струится по небритому подбородку. Успокаивать не буду, пусть зажмёт боль сам. Я бы послал, если бы полезли. Только на минуту представил, что, если бы Ника…
Зверем орать хочется.
Забрать бы, укутать собой, спасти и сохранить от всяких бед.
Любить бы маленькую до конца жизни. Беречь и лелеять. Только при сучей ублюдской мысли, что с ней может что-то произойти из кожи наизнанку вылезть готов. В голове бьется навязчивая мысль, что нужно любыми путями остаться живым и вернуться к ней. Навсегда.
— Булат, — против воли вырывается.
Он как измученная коняга вскидывает голову, всматривается слепо и щурится. А меня продирает. Мужики тоже плачут. Вижу. Зажато. Скованно и беспомощно. Его глаза поблескивают, бессилие внутри разрывает. Я знаю, как это бывает. Знаю.
— Пора?
— Пора.
Когда выезжаем, даю инструктаж бойцам. Воздушной поддержки не будет. Операция не предусматривает помощи бомбардировщиков. Обходиться придется самим. Захват базы то, что придется сделать кровью, смертью и даже если поляжем все, то последний оставшийся в живых сообщит Первому о захвате.