— Это не имеет никакого отношения к Клубу Бесконечности: это дела Университета Борнстеда. Это дедовщина какая-то. Это нехорошо, но это не имеет отношения к Клубу.
Я не уверена, сколько раз я смогу произнести эти слова в одном предложении, но я скажу это столько раз, сколько потребуется, чтобы доказать, что это правда.
— Марни… — Крид замолкает, протягивая руку, чтобы откинуть со лба свои белокурые волосы. Даже волосы у него ленивые, они сразу же ложатся на место, когда он перестаёт с ними возиться. Его пристальный взгляд, этот заброшенный арктический цвет бриза, заставляет мои колени подкашиваться под длинным подолом платья. — Может, это и дела Борнстеда, но дело не только в этом.
Мой взгляд скользит по спине Тристана, когда он бросает королевский взгляд через правое плечо.
Я всё ещё не понимаю, почему у него идет кровь, но если в этом замешан клуб… Я почти не хочу знать.
— Посмотрим, получится ли у нас освободить бедного мистера Монтегю? — голос Тристана звучит незаинтересованно, отстранённо, тускло. Поскольку я так хорошо его знаю, то понимаю, что это на самом деле значит: он боится.
— Где он? — спрашиваю я, потому что могу разобраться с клубными делами позже.
А пока свадьба должна продолжаться.
Глава 1
Марни Рид — выпускница Академии Бёрберри
Борнстедский университет расположен в Скалистых горах Колорадо, в окружении деревьев и в течение полугода покрыт снегом. Это немного непривычно для меня, поскольку я всю свою жизнь прожила на Западном побережье Калифорнии, но, по крайней мере, это не абсолютный культурный шок.
Ну, во всяком случае, не для меня.
— Я не могу поверить, что это общежития, — недоверчиво усмехается Зейд Кайзер, склонив голову набок и приподняв солнцезащитные очки, чтобы изучить четырёхэтажное здание перед нами. Это всего лишь одно из восьми, построенное из брёвен и обрамлённое этими впечатляющими резными деревянными элементами. По-моему, они называются срубами. — Они больше похожи на хижины горцев. Пора доставать дробовик и лабрадора, чтобы я мог отправиться на охоту на уток.
Я не могу решить, является ли его (реально плохой) акцент оскорбительным или лишь забавным. Вероятно, и то, и другое. Но, эй, эти парни вылеплены из разного теста. Порой их невежество может быть поразительным. Однажды Тристан спросил меня, есть ли у меня в доме ванная; я сказала ему, что у нас, обычных людей, есть только удобства во дворе. Он поверил мне. И Зейд тоже, если уж на то пошло. Возможно, даже Крид поверил.
— Мило, — говорю я с лёгкой улыбкой. Иногда так больно улыбаться. Каждый раз, когда мои губы приобретают такую форму, я думаю о своём отце.
Я скучаю по своему папе.
Большая тёплая рука ложится мне на плечо, и я закрываю глаза, поднимая руку, чтобы коснуться руки Зака Брукса. Его прикосновения успокаивают так, что это трудно описать, в них есть что-то от чудесной фамильярности давнего друга, но с новизной новой любви.
Я прикусываю нижнюю губу, когда Зак делает шаг вперёд и прижимается своим телом к моему, как щит из мускулов против новой жизни, нового мира, к которому, как мне казалось, я была готова. Не уверена, готова ли я к чему-либо прямо сейчас. Часть меня хочет свернуться калачиком в тёмной комнате и горевать, в то время как остальная часть меня хочет с головой уйти в учёбу, как я делала это всегда. Похоронив свои чувства в академических науках.
— Миледи, с тобой всё в порядке? — спрашивает Виндзор, приподнимая очень броскую фуражку с козырьком, которая на нём надета. Люди пялятся на него. Я имею в виду, кто бы этого не сделал? Парень одет в бриджи, военную куртку с эполетами (прим. Эполеты — наплечные знаки различия военных чинов и воинского звания на военной форме). Всегда такой экстравагантный, этот английский принц. — Только скажи, кого мне нужно отмутузить, чтобы поднять тебе настроение. — Он выхватывает искусственный меч и довольно впечатляющим образом рассекает воздух, как будто действительно находится в разгаре фехтовального поединка.