— Ты придурок, — говорит Лаудер.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
— Я спрошу папу, может ли он чем-нибудь помочь.
Мы с Хантом удивленно поднимаем брови.
— Это был бы очень плохой шаг, — говорю я, допивая пиво Ханта. И глухой стук эхом отдается в моем черепе. — Вспомни, что случилось с последней девушкой, которую ты привел домой. А Сэм была той, кто тебе действительно нравился.
— Черт. Должно быть, я чертовски пьян, раз забыл об этом. К черту все это. Мисс Ролинг сама по себе.
Он ухмыляется, демонстрируя ямочки на щеках, от которых девушки сходят с ума.
— По крайней мере, школа Райдвилла станет хорошей сменой обстановки, — говорит Хант.
— Черт возьми, да. Новые киски, — соглашается Лаудер.
— Мы едем туда не на каникулы, — огрызаюсь я.
— Мы знаем, зачем туда направляемся, — хладнокровно отвечает Хант. — И прикроем твою спину. Всегда.
— Но это не значит, что мы не можем получать удовольствие, играя в детективов, — добавляет Лаудер. — И это вполне ожидаемо. Мы не можем просто появиться и вести себя как занудные придурки. Если мы хотим контролировать ситуацию в школе, нужно действовать как профессионалы.
В его словах есть смысл. Не то чтобы я признался в этом вслух.
— Что бы ни случилось, решения принимаю я. — Мой взгляд перебегает с одного на другого. — Мы будем играть по моим правилам, и никаких отклонений не будет.
Я бросаю многозначительный взгляд в сторону Лаудера.
— Тебе просто нравится портить мне все удовольствие, — он притворно надувает губы, показывая мне средний палец.
— Эта хренова элита — умные ублюдки с хорошими связями. Мы должны всегда оставаться на шаг впереди. Это означает ясные головы и разумные действия.
Глава 3
Три недели спустя
— Добро пожаловать домой, сынок, — говорит папа, хлопая меня по спине. — Джексон. Сойер. — кивает отец моим друзьям, отступая в сторону, чтобы позволить им войти. Мы бросаем наши сумки в темном холле и следуем за ним на кухню.
— Чувак, ты вернулся! — Харли крепко обнимает меня, прежде чем быстро отстраниться, его щеки немного краснеют.
По словам моего старшего брата Маверика, с тех пор как несколько недель назад ему исполнилось пятнадцать, он стал куда менее тактильным. Он думает, что это не по-мужски, но я никогда не буду чересчур взрослым, чтобы обнимать своих братьев. Мы вчетвером настолько близки, насколько могут быть братья, потому что мы — это все, что было друг у друга после смерти мамы. Ее кончина расстроила папу, но его главной эмоцией был гнев. Когда я стал старше и узнал правду о самоубийстве мамы, мне стали понятны его чувства, но в детстве меня раздражало то, на что он тратил свою жизнь.
По-настоящему он начал страдать только после смерти Оливии Мэннинг. Вот тогда он приложился к бутылке и забыл о нас.
— Как дела, придурок? — треплю я тщательно уложенные волосы Харли, зная, как сильно он это ненавидит.
— Тьфу, — отталкивает он меня. — Ты не мог бы снова исчезнуть?!
Он приглаживает волосы на место, когда Лаудер кладет руки ему на плечи, сильно надавливая вниз.