— Это только показывало, насколько слаба ее интуиция, — подумала она, — потому что, если разобраться, два свидания ни к чему не обязывали.
Тем не менее, сегодня она чувствовала себя взволнованной. Другого слова для этого не существовало.
— Знаешь, я очень взволнована, — призналась она.
Слэйд улыбнулся своей кривой улыбкой. — Да, я вижу.
— Я не часто выхожу по вечерам.
— Насколько я могу судить, остальные тоже. Наверное, потому, что некуда пойти.
— Я не говорю о развлечениях. Я имела в виду, что мне трудно делать действительно интересные вещи.
— Какие?
— Я упоминала, что моя семья ожидала, что я в конечном итоге займусь продажей антиквариата. Они были правы. Но пятнадцать лет назад моей заветной мечтой было стать пара-археологом и работать в одном из музеев Тайного Общества.
— Припоминаю. Я так понимаю, что не срослось.
— Я получила степень и подала документы в музеи Общества в каждом из четырех городов-государств, а также во все обычные государственные и частные музеи. Но все мне отказали.
— Они объяснили причину?
— Извините, но мы не нуждается в вашем таланте, черт возьми. Но я провела небольшое расследование и самостоятельно узнала правду. Моя способность читать радугу не считается полезной в полевых условиях. У меня хорошее чутье на определение артефактов и антиквариата, но оно не уникально. Есть люди с гораздо более специфическим талантом в этой области.
— А как насчет того трюка с настройкой, который ты делаешь? — спросил Слэйд.
— В том-то и дело. Все считают это ловким трюком. Но я не могу использовать его даже для настройки стандартного рез-янтаря для его фокусировки. Он не работает так. Дело в том, что мой маленький трюк не имеет никакого академического применения.
— Но полезен для продажи произведений искусства и антиквариата?
— Да. Не мне жаловаться. Для меня он очень полезен с финансовой точки зрения. И мне действительно нравится эта работа. Моя семья испытала большое облегчение, когда я приняла решение заняться этим бизнесом.
— Почему?
— Они боялись, что работа с некоторыми очень сильными предметами старины из музейных коллекций вызовет у меня еще больше панических атак. — Она сделала паузу. — Я такая, чертовски, хрупкая и все такое.
Прежде чем Слэйд наконец заговорил, было долгое молчание.
— Ты не единственная, на кого повесили подобный ярлык, — сказал он. — Я такой же.
— Что? — Вздрогнув, она взглянула на него. — Серьезно? В тебе нет ничего хрупкого.
— Полегче. — Ему удалось произнести это обиженным голосом. — Может я и полицейский, но это не значит, что у меня нет чувств.
Она засмеялась. — Ты был агентом ФБПР и работал в этом специальном Офисе, а теперь ты начальник полиции, расследующий убийство паранормальным способом. Почему-то я просто не представляю, в каком месте ты хрупкий.
— Ты будешь удивлена.
Молчание, воцарившееся между ними, на этот раз было дольше. Шарлотта почувствовала, что Слэйд сожалеет, что выбрал именно этот путь разговора. Она подняла воротник куртки и ждала, расскажет ли он ей остальную часть истории.
Ночь была прохладной, но не холодной. Для похода в запретную зону она выбрала джинсы, свитер и куртку. Она прислушивалась к звукам опускающейся ночи. В траве щебетали маленькие существа. Легкий ветерок шелестел в ветвях и листьях. На деревьях чирикали птицы.
Слэйд продолжал молчать.
В конце концов она не выдержала.
— Ладно, ладно, кто назвал тебя хрупким? — спросила она.
Сначала она подумала, что он не ответит на вопрос. Но он, должно быть, пришел к выводу, что, поскольку он поднял эту тему и поскольку она ответила на его вопросы, он должен хоть что-то ей ответить.
— Команда врачей и парапсихологов в клинике, — сказал он.
— Вот черт. — Она остановилась, ошеломленная, и уставилась на него, пытаясь прочитать его радугу в тусклом свете. — Ты говоришь, что они загубили твою карьеру. Я в это не верю. Ты, должно быть, шутишь.