Глава 14
Огромный минус наших встреч у Димы это то, что мне ехать к нему час, то есть два часа дороги. Обычно я приезжаю вечером, ведь он работает, поэтому мы вместе недолго. Правда, не мне жаловаться, ради меня Дима даже слишком часто в последнее время берет выходные. Мы заказываем еду, иногда готовим сами, в последний раз делали чудесную пиццу, часто ходим гулять по улицам и иногда он меня неожиданно целует.
Дима ждет меня на кухне, спрашивает хочу ли я кофе, я, разумеется, хочу и присаживаюсь рядышком. У него хороший арабский кофе, аромат которого, кажется, пропитал все вокруг, даже самого Диму.
— Рассказывай, как счастливая семейная жизнь.
— Да не очень. Больше похоже на жизнь одинокой женщины, которой нечем заняться, — делаю глоток. — Андрей рано уходит и поздно приходит, мы проводим вместе часа два в день, чаще меньше. Приносит иногда мне черные коробочки, а внутри бриллианты.
— И ты недовольна?
— Иногда такое ощущение, что у него кто-то есть и эти подарки без повода — способ извиниться за измену. Разве можно работать неделю без выходных, лететь на работу, как на праздник? Может и спит с секретаршей, многие так делают.
Я нервно размешиваю в кофе то, чего нет, у меня ведь кофе без сахара.
— Да не спит он ни с кем, не переживай.
— Откуда ты знаешь?
— Такие, как он, не изменяют женам. Андрей слишком правильный, еще уверен, что однолюб. Если выбрал женщину, то будет верен ей всю жизнь. Он же всегда жил по своим высоким нравственным стандартам, еще и слишком честный для романа на стороне. Так что бриллианты — это просто знак внимания.
— Интересно, что было бы, если бы я решила уйти от него, — Дима также отстранен, как и в начале разговора, словно мы говорим о незнакомых людях.
— Не отпустил бы. Мне кажется, Андрей простил бы тебе что угодно. Он по-настоящему любит тебя.
— Мне так тяжело сейчас, — я прикусываю губу до боли и продолжаю: — Постоянно думаю о том, как я смогла решиться, как могу врать ему в лицо. Я ведь была уверена, что хорошая. Выходит, что я та еще сука. Дима, я так запуталась, все в голове перемешалось. Не знаю, что будет правильно сделать, не знаю, как остановить то страшное, что будет. Такая история не закончится ничем хорошим. Возможно, стоило бы остановиться прямо сейчас, только я не могу… Иногда целый день валяюсь на кровати и все думаю, думаю обо всем подряд, меня убивают мои мысли.
— Что тебе сказать, Мира? Ты сама виновата в том, что происходит в твоей жизни.
— Неужели тебе совсем меня не жаль?
Я так много рассказала Диме и надеялась на его поддержку, мне хотелось услышать что-то обнадеживающее. Он же по-особенному поджимает губы, а в глазах появляется не то пренебрежение, не то очередная игра. Наклонившись ко мне, он говорит:
— Ни капли, — смотрит прямо в глаза и продолжает: — Ты вызываешь у меня кучу других чувств: желание, восхищение, страсть, нежность, радость, интерес, безумие, отрешенность, отчаянье, иногда гнев. Ты можешь вызывать практически что угодно, но только не жалость. Для жалости ты слишком хороша, Мира.
— Мог бы просто признаться, что не умеешь сочувствовать. Ни к чему был этот спектакль с красивым монологом.