Пацан убрал ногу и вернулся к своему корешу. Они снова начали мучить девку, а Макс свернулся калачиком, закрыл уши, но всё равно слышал плач и трясся, обливался потом, словно валялся под тёплым одеялом в жаркую, душную ночь. Но вдруг услышал беготню. Девчонка умолкла, донеслись свинячьи визги, шлепки, удары.
Макс открыл глаза. Дамир, Тоня и Санька успокаивали девочку. Она сопела, а хулиганье только сверкало пятками.
Дамир помог Максу подняться, осмотрел сверху донизу, оценил и напоследок сурово заглянул в глаза, вздохнул, осуждающе покачал головой.
Макс не отрывал глаз от земли.
- Прости… - Промямлил он.
- Не извиняйся, встань лучше. - Дамир повернулся к друзьям. - Проводите её без нас, ладно? Мы, наверно, домой, нас ждёт работёнка. Но спасибо за игру, как-нибудь ещё соберёмся… Пока!
Друзья помахали друг другу ладошками и разошлись. Макс и Дамир побрели к своим великам. В последнее мгновение Макс успел бросить грустный, прощальный взгляд на чёрного рысака Сани, прежде чем тот скрылся за чередой деревьев и палаток. Путь братьев к дому пролегал в другую сторону – вон из парка, через зелёные огни светофоров на первом же перекрёстке.
Макс гнал за братом почти вровень, казалось бы, с неиссякаемой прытью, но мало-помалу она убывала, и он отставал, хоть и крутил педали изо всех сил. Скрипящая цепь всё больше раздражала, он опять забыл её смазать! Скрипело так, будто велосипед сейчас развалится, да ещё и ехать в крутую Сокольскую гору, стоя, заливаясь сладким потом. Футболка прилипает к спине. Горло пересыхает. Солнце слепит в глаза. Остановись, и тут же налетят мухи, слепни, оводы… Вот она власть небесного дьявола и его проклятого зноя!
Крутой подъём остался позади. Дорога выровнялась и ветер, как настоящий друг, укрыл Макса прохладой, и его вдруг прорвало. Во рту вкус горечи и хриплый крик свободы, ногам вернулась прыть, удвоенное рвение. Макс заколесил во всю мальчишескую дурь, и был хорош. Слева размазанным пятном мелькали дома, а справа пологое здание лыжной базы провожало велосипедистов взглядом.
Макс бешено крутил педалями. А впереди чистота, никого. За спиной слышно громкое, частое дыхание, как и у него самого прямо сейчас, а ещё задорное бренчание звонка. Он обогнал брата!
- Ехууу! Дамииир! Догоняй! - Закричал Макс и обернулся, чтобы показать язык и подмигнуть.
Но что такое? Там тоже никого… Вдруг пальцы Дамира щёлкнули у самого уха.
- Гонщиком тебе не стать! - Воскликнул он и захохотал, так быстро закрутив педалями, что увеличил разрыв вдвое.
Макс выдыхался, смахивал пот с лица и крутил педали теперь всё медленнее и медленнее, и всё больше катился по инерции. Дорога пошла ухабами. Макс петлял, объезжал ямы, кочки и при всём при этом старался не угодить под проезжающие автомобили. Он всё больше отставал. Езда стала неуклюжей, в отличие от Дамира, который мчался аккуратно, быстро и грациозно. Всегда выносливый, ловкий и сильный.
Лыжная база где-то потерялась, и с обеих сторон Макса разглядывали частные домики, каждый по-своему, словно передавая частичку хозяйского духа. Но если с левой стороны за домами шли прочие дома, школа, детский сад, магазинчики, то с правой стороны за линией домов расположились пышные красоты давно не девственного леса.
Макс свернул налево к своей улице и покатил спокойно, не торопясь. Дамира уже и не видно, а выше головы не прыгнешь. И в медленной езде можно найти свою прелесть.
Макс разглядывал детей, играющих перед домами. Пятилетки, семилетки, девятилетки, одни сбились в шумные компании, иные бродят в одиночку с отрешёнными взглядами, направленными на камни и траву. Так и проклёвывается характер. Все они разные, но имеют общий знаменатель – что-то, что дети не могут поделить и потому играют, бегают, кричат, дерутся, брызжут слюной и швыряются камнями, чтобы затем помириться и всё начать сначала.
Макс затормозил перед зелёными воротами, слез с велосипеда и вошёл во двор. Поставил велик в гараж и юркнул на веранду, где снял кроссовки и зашёл домой. В прихожей он разбежался и заскользил по серому паркету прямо в дверной проём, чувствуя запах варёной говядины.
Мама напевала песенку, размешивая и разливая борщ в тарелки, папа нарезал кукурузный хлеб щедрыми кусками, мазал на них арахисовую пасту и добавлял луковые кольца. Рядом сидел Дамир, он крошил зелёный лук, кинзу, петрушку и укроп в пиалу. Отец и сын что-то весело обсуждали. Дамир стряхнул остатки зелени с пальцев и повернулся к Максу.