— Почему? Это правда. — Он подошел ко мне несколькими расчетливыми шагами. — Я жалкий человек, Мила. Монстр, который использует людей, чтобы добиться своего, как я использовал тебя с самого начала.
— Но потом все изменилось. — Я не давала волю угрожающим слезам. — Все изменилось.
— Не я. Я не изменился.
Я подняла подбородок.
— А я изменилась.
— Нет, — он остановился в нескольких дюймах от меня, — ты не изменилась. Ты все еще Мила Блэк, сирота.
— Я стала сильнее, — усмехнулась я, не желая унижаться перед ним. — Может, даже мудрее.
Темные брови сдвинулись внутрь.
— Мудрее? Если бы ты была мудрее, то воспользовалась бы своим шансом на свободу, когда я преподнес ее тебе на блюдечке с голубой каемочкой.
Я поняла, что он пытается сделать. Он отталкивал меня, надеясь, что я сломаюсь и убегу. От него пахло алкоголем и отчаянием, замаскированным под злость. Он отчаянно хотел, чтобы я приняла решение, чтобы ему не пришлось жить с этим. Чтобы ему не пришлось жить с сожалением и чувством вины за то, что он бросил жену и ребенка.
— Я не собираюсь этого делать, Святой, — убежденно сказала я. — Я не собираюсь облегчать тебе задачу.
— Ты думаешь, это легко? — Он издал издевательский смешок. — Ничто в твоем присутствии в моей чертовой жизни не было легким.
— Хорошо.
Он вытащил руки из карманов и провел ими по волосам.
— Ты что, блядь, не понимаешь, Мила? Ты такая чертовски упрямая или просто глупая?
Его слова резали как ножи.
— Я не хочу, чтобы ты была здесь. Я не хочу этого ребенка.
— Я в это не верю. — Я слегка покачала головой, сжимая челюсти, чтобы не дать слезам упасть. — Я не верю в это ни на секунду.
— Ну, может, и стоит.
— Ты просто боишься, — возразила я. — Именно поэтому я не уехала. Все, что касается нашего будущего, неопределенно. Ты не можешь контролировать нашу жизнь, свою жизнь, и это пугает тебя до усрачки.
Он фыркнул, отстраненно глядя на увядающие лилии и разбитое стекло.
— Я вижу, ты решила переделать интерьер.
— Я пыталась создать визуальное представление о своих внутренностях.
— Вечно ты королева драмы. — Его глаза остановились на мне, голубые сапфиры мерцали жестокостью. Я бы обманула себя, если бы сказала, что это меня не пугает. — Я не понимаю. Он сузил глаза, втянул нижнюю губу в рот, изучая меня, едва заметно покачиваясь под воздействием алкоголя. — Было время, когда ты хотела только свободы, уйти от меня. И теперь, когда у тебя есть шанс, ты решила остаться. Это потому, что ты залетела? Ты предпочитаешь остаться с преступником и монстром, чем растить ребенка самостоятельно?
Я скрестила руки и отказалась удостоить ответом его абсурдный вопрос. Долгое время мы просто стояли и смотрели друг на друга, а мое сердце медленно подползало к горлу. Тяжесть внутри моего нутра изматывала меня, в то время как предостережение щекотало заднюю часть моего черепа. Мне было страшно. Но не его я боялась и не того, что он сделает. Я боялась того, чем это закончится, и к чему приведет этот разговор.
— Сэйнт.
— Ты хотела знать, где я был сегодня вечером. Я был в баре, напивался…
— Я чувствую это.
Он подошел ближе.
— И во время моего общения с бутылкой бурбона эта симпатичная светская блондинка раздвинула для меня ноги прямо на своем долбаном стуле.
Слова, ставшие ножами, прорезали мою грудь, острыми лезвиями вонзаясь в сердце. Я чувствовала, как кровь уходит из моей души, заменяясь пустотой, которая росла с каждым словом, сочащимся с его языка.
Я затаила дыхание.
— Ты…
Он пожал плечами.
— Думаю, ты никогда не узнаешь.
— Прекрати, хорошо? Просто остановись.