Джеймс часами ждал ее в фойе на случай, если она передумает и захочет уйти. Но она так и не вышла из своей комнаты. Я сидел в спальне напротив ее комнаты и ждал, когда она откроет дверь. Ждал, когда в последний раз услышу ее шаги, прежде чем она окончательно освободится от оков, в которые я ее заковал. Но шагов так и не последовало, и, ей-богу, я никогда не чувствовал такого облегчения за всю свою чертову жизнь.
— Вот файлы, которые ты просил.
Я поднял глаза, когда Джеймс положил коричневые конверты на обеденный стол передо мной.
— Здесь все фотографии и полицейские отчеты.
— А контракт?
— Твой адвокат должен составить его и подготовить в течение часа.
Я кивнул.
— Спасибо. — Джеймс завис, и я нахмурился. — В чем дело?
— Я нашел ее.
Я выпрямился на своем месте.
— Ты имеешь в виду того, о ком я думаю?
Он кивнул.
— Катарина Торрес, мы нашли ее.
Я уставился на стол перед собой.
— Где?
— В Испании.
Я поднял на него глаза.
— Испания?
— Рафаэль поместил ее в клинику, утверждая, что у женщины слабоумие.
— Правда?
Он пожал плечами.
— Зная, каким куском дерьма был Рафаэль, я думаю, что нет.
— Но почему? Зачем ее признавать недееспособной?
Джеймс засунул руки в карманы брюк.
— Мне передали информацию, что Катарина не одобрила его продажу акций твоему отцу.
— Мудрая женщина, — заметил я. — Значит, Рафаэль засунул дорогую мамочку в клинику, где она не могла доставить ему никаких проблем.
Я положил руки на стол, сплетя пальцы. Меня не удивляло, что Рафаэль шел на такие крайние меры, чтобы получить желаемое. Этот человек был извращенным ублюдком, готовым на все, чтобы купить себе путь в подполье и заняться торговлей людьми, потягивая наркотики. Таких ублюдков, как он, нужно было отсеивать от мира, и, к счастью, я был на другом конце пистолета, который послал пулю в его череп, отправив его прямиком в адские ямы.
Я откинулся на спинку кресла и постучал пальцем по столу.
— Иди и забери ее.
— Мы привезем ее сюда?
Я оглянулся через плечо в направлении комнаты Милы.
— Да. Привези Катарину сюда.
— Я сейчас же распоряжусь. — Тяжелые шаги Джеймса раздались в другом направлении.
— Джеймс?