Не подумайте, родителям я рада, но обычно они если уходят, то минимум на неделю, а тут вот раньше вернулись. Скидываю куртку, недовольно морщась от капающего с него расстаявшего снега, и вхожу в теплую кухню. Мама пододвигает чашку с еще почти горячим чаем и мягко улыбается. Вот только по глазам вижу, что какую-то хитрость задумала.
— И как его зовут?
Выдыхаю чай через нос, радуясь, что это не кипяток, иначе ехать бы мне сейчас в больницу. Медленно, тщательно устраняю последствия своего “чаепития”, наливаю новый, оттягивая время, делая вид, что не слышу, как отец давит смешок. Но дальше уже некуда.
— Вы о ком?
— Ну как же, я же видела, как тебя на машине подвозили. Кто он?
— А ты не допускаешь, что у меня кто-то из подруг нашел папика? — пытаюсь отшутиться.
— Полина, не лохмать мать против шерсти, я разгребала вещи в стирку, от твоей кофты мужским одеколоном пахло. И не вали на Андрея, этот твой дружок совсем дикий, не удивлюсь, если он бреется ножом.
— Ну, на спор может…
— Не соскальзывай с вопроса, рыбка моя.
— Поля, мне есть смысл переживать? Наводить справки?
— Нет, па, нет. Влад. Однокурсник мой. Ну, вы, наверное, устали, посуду оставьте, я помою. Только переоденусь…
— Присядь. Нам надо кое-что тебе рассказать. Игорь, начни ты, я не знаю, как подступиться…
Отец кивнул, вытаскивая что-то из лежащей на соседнем стуле сумки. Рисунок я узнала практически сразу, видела такой когда-то во сне. Вот только ключа от небольшого сундучка у нас не было, а ломать такую старую вещь… Кощунство. Значит они все-таки знали, кто мы по происхождению.
Поднимаю на них взгляд. Тут и говорить ничего не надо. Провожу пальцами по дереву, удивительно теплому, даже странно. И снова пахнет лесом, но каким-то не таким, не привычным мне. Вот только определить, что изменилось, у меня не получается.
— И давно вы поняли, что я…
— Когда шерсти на вещах стало слишком много. Не хотели давить, ждали, пока сама расскажешь. А тут приехали в дом, а там будто стая порезвилась. Только твой чердак и не тронули. И чешуя повсюду.
Чешуя… Невольно вспомнился Влад. Интересно, насколько он типичный змей по характеру. Хотя… Не показатель, явно не показатель. Да и в ярости я его не видела. Родители пока протянули мне папку с рисунками, оставшимися в деревне. Сверху — портрет Полоза, один из многих.
— Мы убедились, когда шерсть увидели. А вот подозревать начали после твоих рисунков. Слишком уж он похож на описание из семейных историй.
— Полоз… Он мне приснился в прошлый раз в деревне, снова. Он жуткий.
— Он разговаривал с тобой?
Киваю. Мать разочарованно поджимает губы. И сухим бесцветным голосом принимается рассказывать.
Когда-то наша семья была частью одной из крупнейших волчьих стай в наших краях. Что было более ценно — наши перевертыши не теряли себя в инстинктах, не сливались полностью с внутренним зверем, как происходило со многими, особенно в Скандинавии, так что не только местные князья с варягами знались, оборотни тоже связи поддерживали. И была у тогдашнего вожака Энгвальда дочь с совершенно неволчьим именем Леда.