– Знаешь, в тот миг, когда ты показал магию на свадьбе, ты будто стал совсем другим. Я внимательно наблюдала за тобой. Перестал горбиться, и стал выглядеть очень величественно, как скала, наполненная силой, – Элария остановила мою руку и направила ее вниз, на бедра, где так же имелись отметины, для чего пришлось приподнять рубашку.
– Дурная привычка горбиться давно со мной, подсознательно хотелось походить на остальных, чтоб они меньше меня избегали и принимали за своего. Только это не помогает. Однажды став изгоем, трудно вернуть себе положение в обществе, будь ты хоть трижды сыном короля, – прозвучало горько, но так оно и было.
– Я тебе помогу, – неожиданно заявила супруга, когда каждый синяк был обработан мазью. – В пансионе я была лучшей по многим предметам, включая управление общественным мнением. Ты не знал? Ну вот, теперь знаешь. Все же меня готовили в жены для непростого человека, – это тоже прозвучало горько.
Думаю, Эларию не очень радовала такая перспектива. Поэтому она сбежала в ту ночь? А перед алтарем заявила, что не хотела отдавать дар садисту. Что ж, по всему получалось, жена моя – мудрейшая из женщин. Будь я на ее месте, тоже не стал бы отдавать магию Тауриону.
– У меня есть план работы с репутацией, – тем временем продолжала она, снова взяв бокал в руку. – И до приема твоего отца мы как раз успеем подготовиться. Ты умеешь танцевать?
Вопрос жены застал меня врасплох.
– Пробовал… но никто не хотел быть моей партнершей, даже учитель. Поэтому здесь в моих знаниях имеется большой пробел. Когда учил движения и смотрел на себя в зеркало, всегда сравнивал себя с тонкими изящными собратьями, крутящихся рядом с красивейшими эльфийками. На их фоне я казался неуклюжим великаном, к тому же танцующим с самим собой. Это выглядело просто глупо. Поэтому уроки танцев я стал пропускать, предпочитая взять несколько дополнительных занятий физподготовкой.
Я положил на тарелку ножку цыпленка, виноград и несколько ломтиков яблок. Протянул супруге. Она улыбнулась. Пухлые губы, которые так приятно целовать, оказывается, выглядят еще привлекательнее, когда уголки их приподнимаются.
– Оказывается, ты умеешь ухаживать, – отметила Элария, беря тарелку. – Это очень мило. Уверена, остальные тоже сумеет оценить не только твою внешность, если ты перестанешь угрюмо взирать на всех вокруг и дашь им шанс увидеть себя настоящего.
– Ты плохо понимаешь эльфов. Для них телесные уродства хуже всего.
– Ужаснее убийства аристократки? Таурион себя скомпрометировал, эту возможность упускать нельзя. Танцы я возьму на себя, завтра же начнем репетировать! А еще я слышала ты хорошо играешь? – карие глаза девушки хитро сощурились и показали на рояль.
Он занимал добрую часть комнаты, было бы странно, если бы она не заметила. Не признаваться же ей, что только музыка спасла меня во время издевательств брата? Сразу всплыли не очень радостные воспоминания. Сколько раз я садился за него и играл израненными пальцами, замотав их в стерильные тряпки? Сквозь боль и слезы, закусывая губы и подвывая, как раненный зверь, подросток изучал ноты и создавал свои мелодии. Пришло время сыграть их кому-нибудь?
– Я играю весьма посредственно.
– Но мне очень хочется услышать. Сделаешь это для меня? – Элария посмотрела на меня большими шоколадными глазами, чуть приподнимая брови. Ее зрачки просительно расширились. Сыграть? Легко! Скинуться с самого высокого моста в Арвенделе? Запросто! Убить ради ее улыбки? Как нечего делать! Я мог бы продолжать этот список бесконечно!
Спустя пару мгновений, я уже сидел, как дурак, в халате перед роялем, поднимая крышку инструмента. Прикрыл глаза, думая, что именно хочу сыграть для нее. Никогда не играл для кого-то, и это казалось очень волнительным. Вдруг ей не понравится? И мое «посредственное» станет просто «ужасно»? Зверь внутри протестующе заворчал.
Покажи себя как следует перед ней!
Мелодия родилась сама собой. Нежная, медленная, ода всему хорошему, что смогла привнести в мою жизнь Элария. Я выплескивал накопившиеся чувства, вспоминая прошедшие события. Кровь на простынях, случайная встреча, слова жреца и благословение Богини, безудержная страсть и желание единоличного обладания. Пальцы летали по клавишам, постепенно наращивая скорость, так же как и наши отношения. Способны ли они перерасти в искренние взаимные чувства? В любовь? Или так и останутся просто на уровне отличного секса? Хотелось верить, что я смогу пробудить в этой маленькой хрупкой женщине нечто, кроме жалости, несмотря на свой уродливый лик. Когда я отнял руки от инструмента, услышал всхлип.
Эл стояла рядом, подогнув одну ступню от холода, с нелепыми длинными рукавами, повисшими на ней словно отцовская рубаха на ребенке. Она плакала. Снова. Мне это не нравилось.
– Я был так плох? – хотелось кулаком разломать крышку. Сжал пальцы, но в тот же миг неверяще уставился на девушку.