Он облизнул губы, привлекая мое внимание, и я почувствовала, как меня затягивает в этот момент. В ложь.
Грубая ладонь коснулась моей руки, и от его простого прикосновения моя кожа наполнилась ядом его соблазна. Я чувствовала, как он мало-помалу разлагает меня, как яд удушает мой контроль. Даже если бы у меня были силы, я бы не знала, как с этим бороться. Как остановить его неоспоримый соблазн, заманить меня в логово дьявола, пока его злые намерения обвиваются вокруг меня, как железные цепи.
Большой палец остался на моей нижней губе.
— Если ты не веришь в это, Мила, то и они не поверят. Ты должна заставить мир поверить, что твое сердце принадлежит мне. — Его рука соскользнула с моей руки и легла на мою талию. Губы провели по моей щеке, и вместо того, чтобы бороться с ним или оттолкнуть его, я закрыла глаза и сдалась. Никогда прежде я не испытывала такого сильного искушения, такой потребности забыть все рациональные мысли и плыть в бархатной воде желания, не боясь утонуть.
Уткнувшись носом мне в подбородок, он побудил меня посмотреть на него, и его рука резко обхватила мою талию, притягивая меня к себе. Порыв горячего воздуха вырвался из моих приоткрытых губ, мое тело плотно прижалось к его телу, словно я идеально подходила ему. Отрезанные и оторванные кусочки головоломки, которые однажды должны были воссоединиться и встать на место, чтобы вновь создать давно забытый образ.
Темные брови сошлись, его глаза полностью сфокусировались на моих.
— Представь, что мы любовники, что я единственный мужчина, который знает каждый изгиб твоего тела. Внутри и снаружи. — Он потянулся вниз и обхватил мою задницу, притянув меня ближе так сильно, что каблуки моих туфель оторвались от земли. — Ты должна вести себя так, будто мой член в твоей киске, это единственное, что имеет для тебя значение. — Эти идеальные губы разошлись, похоть и дикость слились воедино в голубых глазах, смертельная смесь для такой женщины, как я. Женщины, у которой не было выбора, неспособной держаться подальше от него и угрожающих щупалец его сексуального мастерства.
Он обхватил рукой мою шею, и я задрала голову к потолку. Смелые, голодные губы прижались к моему горлу, а бедра сжались от жара, разлившегося между ног, — нежелательное ощущение. Неуместная реакция на то, что, черт возьми, происходило.
— Ты можешь это сделать, Милана?
Мои глаза закрылись, его дыхание дразнило мою влажную кожу.
— Мила, — прошептала я с трудом. — Меня зовут… Мила.
Я почувствовала, как его губы улыбаются на моей плоти, а его хватка на моей заднице слегка ослабла, позволяя моим пяткам снова коснуться земли. Вздрогнув, я застыла на месте, когда он приблизил свои губы к моему уху.
— Веди себя так, будто поклоняешься мне.
Каждое его слово, каждый вздох, каждая его унция были пронизаны сексуальностью и первобытными инстинктами, которые возбуждали и дразнили мои собственные сексуальные желания. Я знала, что он за человек, на что способен. И как бы сильно он мне не нравился, как бы я его ни ненавидела, мое тело не поддавалось моему желанию бороться с ним.
Он втянул воздух сквозь зубы, отпустив меня, и сделал шаг назад.
— Заставь всех поверить, что я твой Бог. Ты сможешь это сделать?
По тому, как горела моя кожа, как скручивались в узлы мои внутренности, умоляя освободиться, я понимала, что мое лицо говорит о многом. Я пыталась собрать все крохи презрения, которое испытывала к нему, старалась, чтобы оно отразилось в моем взгляде. Но ничего не получалось. Я видела это по тому, как он смотрел на меня с властной ухмылкой, повествующей о победах. Как будто он знал, что я сжимаю бедра, отчаянно желая умереть и никогда не возвращаться. Не с ним. Никогда с ним.
Сэйнт протянул руку, но я отпрянула, прежде чем он успел коснуться пряди волос, которая волшебным образом вырвалась из-под пятидесяти шпилек, которыми Елена укладывала ее.
Он сделал паузу.
— Никогда не уходи от моего прикосновения.
— Здесь никого нет. Нам не нужно притворяться, — усмехнулась я. — И я не уходила от твоего прикосновения. Я отказывалась от него.
Его язык провел по нижней губе, и, как голодный лев, он наблюдал за мной, словно уже чувствовал мой вкус. Как будто он чувствовал, как трещат мои кости вместе с последним клочком самоконтроля. Этот ублюдок играл со мной, играл так, словно я была его новой блестящей игрушкой.
— Елена сказала, что ты один из самых привлекательных холостяков Италии. Держу пари, что женщины выстраиваются в очередь, как скот, готовый быть зарезанным ради тебя. Или лучше сказать — за тебя?
Сапфировые глаза сверкнули весельем.
— Ты ревнуешь?