— Ты что-то плел о глазах, видимо, сильно ударился! Уж не о Лиле ли ты вздыхал?! — хохотнул огненный Лил.
— Ясно дело! — Возмутился Алион, а Лила фыркнула.
— Идти сможешь? — Участливо спросила Лила.
— Да, наверное, — Алион поднялся с земли, громко и пронзительно свистнул, через минуту на него почти что упал огромный зверь, удивительно похожий на летучую лисицу. — Тише, тише! Да, здесь я, здесь! Не бойся!
Крылан заластился к хозяину, явно чувствуя вину за падение. Юноша почесал за огромным ухом зверя.
— Ладно, делать нечего, надо возвращаться домой, нас заждались, — махнула рукой Лила. — Все равно лань ускакала…».
Лорд-протектор очнулся. Воспоминания отпустили мысли, но вернули к заброшенной усадьбе. От неожиданности он вздрогнул. Крылан, его старый союзник и друг, прилетел сюда по привычке, старой памяти…
Острая мысль снова кольнула Лорда… Кто же виноват?
Он посмотрел на двухэтажный особняк, много лет бывший ему домом. Темные окна зияли пустыми глазницами, мелкая расстекловка окон местами выпала, а карнизы и пороги поросли травой и мхом.
Не таким был дом его детства в воспоминаниях. Крупные капли дождя заставили гостя искать убежище в заброшенном жилище. Алион открыл незапертую дверь, почти ласково проведя по косяку рукой…
«Резиденция Аэлы и Эола, огненных эльдаров, располагалась прямо посреди леса, неподалеку от Врат в межмирье, или, как их здесь еще называли, Грани. Двухэтажный особняк — с широкими окнами, черепичной крышей, духом пирогов и звонким колокольчиком двери — всегда был рад даже самым внезапным гостям.
Кроме того, коттедж окружал чудесный яблоневый сад. Теплыми вечерами высокая трава сада отдавала пряный аромат, стоило только коснуться ее рукой. А по осени трава прятала душистые плоды яблонь.
Хозяева дома, Эол и Аэла, приходились, дедушке Алиона, Алерону Темному, старинными друзьями. В детстве Алион считал их дом своим, как и семью, в нем жившую — свой.
Он знал Аэлу и Эола с первых дней жизни, совсем еще коротенькой, в глазах вечных эльдаров. Аэла заменила ему мать. Теплая и ласковая, лесная дева была доброй эльдарийкой и не делала разницы между кровными детьми и «лесным подкидышем», как ласково любили называть внука Алерона Темного. Ее муж, Эол, считал, что чем больше друзей в его доме, тем лучше!
Рыжие эльдары, не в пример ветви Темных Старших, отличались легкостью характера, веселостью и крайним жизнелюбием. Быть может, эти черты и роднили лесную братию с его дедом, про которого говорили, что он должен был родиться огненным, да вот, Творец ошибся… Алерон был бы только рад сменить масть!
При одной мысли о дедушке на душе у Алиона всегда становилось теплее, дед был его лучшим другом. Именно на него когда-то легли тяготы ухода и о малыше, почти человеке, и его отце, тогда абсолютно больном и безумном… Но Алерон не видел в этом горя или заботы. Как «истинный» рыжий, он радовался: это же чудо — и сын, и внук живы, а тяготы — это необходимая часть счастья!
Так и сейчас, пока Алион досадовал на себя из-за неудачи на охоте, у рыжих эльдаров все уже было отлично! Юноша невольно позавидовал легкости бытия, присущей огненной ветви. Лим и Лила позабыли об упущенном олене и вовсю обсуждали планы на вечер. Домочадцы готовились к празднику — Весеннему пробуждению Озера.
Шумный гомон обеда сменился отдыхом перед торжеством. Лила музицировала у себя в комнате. Она умела неплохо петь и сегодня хотела показать талант на публике. Ее мать готовила для всех праздничную одежду. Младшие дети с криками носились по дому, играя в салки или жмурки. Лим ушел к крыланам, надо было почистить и украсить их к празднику.
Алион честно собирался присоединиться к другу, но почувствовал усталость, он на минуту присел на кровать и вперил взгляд в окно, очень боясь уснуть. Увы, ему, как молодому эльдару, тем более с примесью человеческой крови, крови Младших, сон был необходим.
Юноше часто бывало жаль тратить время на ерунду, вроде сна или отдыха, и он думал: «вот бы уметь, как отец… Лорд Алеон никогда не спит! Даже дедушка иногда спит, говорят, спит даже Владыка, а Лорд Алеон никогда».