— Я знаю, что это не моя вина! — Я ударяю кулаком по перилам, поворачиваясь к нему лицом. — Это не имеет к этому никакого отношения, разве ты не видишь?
— Конечно, парень. — Найл смотрит на меня с жалостью. — Ты с чувством относишься к девушке. Это видно любому мужчине, у которого есть глаза. Но кто сказал, что ты не можешь испытывать то же самое к Сирше? Она прекрасна. Настоящая ирландская роза, созданная для тебя во всех отношениях. Воспитанная, чтобы стать женой такого человека, как ты…
— О, отвали. — Я качаю головой, снова отворачиваясь. — Я бы наполовину подумал, что ты загорелся любовью к ней, судя по тому, как ты себя ведешь.
Найл замолкает, и я слышу щелчок зажигалки, когда он прикуривает очередную сигарету.
— Сирша не для меня, — наконец говорит он низким тоном. — Она О'Салливан, да, и предназначена для мужчины хорошего происхождения и денег. Она никогда бы не запятнала себя такими, как я, и мне было бы стыдно позволить ей это.
Я бросаю на него удивленный взгляд. Выражение его лица задумчивое, и тогда я понимаю то, что должен был понять раньше: мой мужчина справа подталкивает меня к женщине, к которой он сам испытывает, возможно, те же чувства, что и я к Ане. Но, конечно, он прав. Такой мужчина, как Найл, и такая женщина, как Сирша, были бы похожи как масло и вода, из двух совершенно разных слоев общества. Не говоря уже о том, что ее отец с такой же вероятностью сбросил бы ее с крыши их особняка, как и то, что она выйдет замуж за такого человека, как Найл. И, кроме того, это вызвало бы бесконечные проблемы в семьях, даже угрожая моему положению.
— Тебе лучше заняться этим, — тихо говорит Найл. — Возвращайся в Бостон, чувак, и подпиши контракт. Перестань откладывать то, что, как ты знаешь, должно быть сделано. С этим ничего не поделаешь, и было бы глупо этого не делать.
Его гэльский акцент усиливается по мере того, как он говорит, явный признак того, что я начинаю его раздражать, и, по правде говоря, я вряд ли могу его винить. Но я тоже зол, зол на него за то, что он давит на меня, на моего отца за то, что он был предательским ублюдком, который в первую очередь поставил меня в такое положение, из-за моего брата за то, что он ушел.
— Возвращайся в Бостон сам, — резко говорю я, отворачиваясь. — Я позвоню тебе, когда у меня будут новости. До тех пор не беспокой меня больше.
— Лиам…
— Уходи! — Я не смотрю на него, хотя в глубине души знаю, что причиняю боль только одному из немногих оставшихся людей, которые все еще заботятся обо мне. — Это приказ, Найл. Или ты бы тоже меня ослушался?
Наступает минута молчания, а затем я вижу, как Найл щелчком выбрасывает остатки своей второй сигареты, тоже отворачиваясь от меня.
— Конечно, нет, — тихо говорит он. — Ní ghéillim ach do d'ordú (ирланд. Я подчиняюсь только вашим командам).
Его шаги удаляются вдаль, снова оставляя меня наедине со своими мыслями на балконе, компанию мне составляет только теплый ветерок раннего лета. Я должен вернуться внутрь, я знаю, но пока не хочу. Я хочу остаться здесь еще немного, с тишиной и мыслями об Ане, которые одновременно терзают меня и дают ощущение цели.
Звук открывающейся двери и шагов вырывает меня из моих мыслей, и я напрягаюсь, стискивая челюсти от раздражения.
— Найл, мне казалось, я сказал тебе…
— Это не Найл, — говорит женщина, и на одно безумное мгновение я думаю, что это Ана, и она вернулась и нашла меня здесь.
Но потом я поворачиваюсь и вижу, что это София.
ЛИАМ
Ее лицо мягкое и слегка обеспокоенное, когда она подходит ко мне, и я изо всех сил пытаюсь не дать своему раздражению захлестнуть меня.
— Это из-за Сирши? — Прямо спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом. — Потому что, если это так, я уже сказал Найлу…