— Большая нагрузка, маленькая зарплата, куча посетителей, все звонят, уходить раньше начальника нельзя. В прошлом году две девочки сохли по нему и в любви признавались, он никак не отвечал им, так что тоже можно за причину считать, — пробубнил парень и с надеждой глянул на подругу. — Жрать пойдём или как?
— Или как, — строго отчеканила она и устроила очную ставку. — Сколько они получали? В среднем.
— Сорок или пятьдесят, — пожал плечами Котик и резко встал. — Если ты не собираешься в столовку, так и говори. Я голодный, как сволочь, а ты задерживаешь.
Парень раздраженно посмотрел на меня, потом на Иру, и с гордо поднятой головой вылетел из кабинета. Мы лишь проводили его задумчивыми взглядами в спину и продолжили обсуждение текущих проблем.
— Тебе сколько предложили?
— Семьдесят оклад и двадцать премия за успешно закрытый месяц, — с чувством собственного достоинства заявила я и вдруг задумалась: за какие заслуги? Почему именно меня порекомендовали на эту должность и кто? Почему так много денег предложили? Чтоб не болтала о случившемся? Или чтоб просто соответствовала статусу?
Ирка присвистнула и округлила рот. Такая сумма стала для неё неожиданностью. Как и для меня.
— Погоди, это же в два раза больше, чем раньше, — ошарашенно прошептала она и нахмурилась. — Блин, это даже больше, чем у меня!
Возмущению не находилось предела. Самойлова пеняла на судьбу, злой рок, людей вокруг, Кузьмина и мою удачу, проклинала свою профессию и грозилась перейти на должность личного помощника. Она и дальше бурчала о несправедливостях мира, когда я случайно заметила, сколько времени успело пройти с начала обеда, и спешно ретировалась обратно на последний этаж.
Никита Алексеевич уже ожидал около стола с трубкой у уха, спокойно объяснял кому-то, почему мы не предоставили бумаги вовремя, и устало вздыхал. Казалось, мужчину достали не только подобные звонки, но и вся эта жизнь — лицо его не выражало ничего кроме смертельной усталости.
Когда он наконец положил трубку, то коротко кивнул, бросил задумчивый взгляд на копилку в углу стола и скрылся за дверью своего кабинета.
Дальнейшие разговоры проходили только через меня. И большинство собеседников искренне не понимали, отчего же Никита Алексеевич лично не общается с ними. На двадцатом таком умнике я перестала любезничать.
К вечеру поток звонков сошёл на нет. Все постепенно уходили с работы, в чатах зелёные индикаторы, показывающие, что оппонент в сети, менялись на красные. Даже Ирка сбежала из офиса и прислала фотку в общий чат, на которой трескала огромную шаурму с довольной лыбой, наплевав на запреты. А я, внимательно запомнившая каждое слово Борька, дожидалась, пока генеральный соберётся домой.
Наконец этот момент настал. Мужчина плёлся из кабинета, устало потирая лицо ладонью, и едва не подпрыгнул на месте, заметив меня за столом в тусклом свете монитора. Он чертыхнулся, схватился за сердце, хотя со стороны это выглядело наигранно, и проворчал:
— Хорошо, что вы не ушли, Василиса Владимировна. У меня для вас будет одна необычная задача.
Глава 4