— Солон, — зову я, прерывисто дыша, — я не могу.
А потом я падаю вперед, и он подхватывает меня на руки, как раз в тот момент, когда цепи натягиваются, сжимая мои запястья. Потом поднимает меня, убирает волосы с моего лица, смотрит дикими глазами, с кровавыми губами.
— Ты в порядке? — спрашивает Солон, тяжело дыша, его беспокойство борется с голодом.
Мне удается кивнуть.
— Ты буквально заставлял меня кончать до упаду. Так что да, я в порядке.
Солон самодовольно ухмыляется. Затем наклоняется, целует в лоб и встает на ноги, поднимая меня обратно. Я прислоняюсь к его теплой твердой груди, слышу, как замедляется биение его сердца, и он снимает с меня цепи, пока я снова не становлюсь свободной. Встряхиваю руками, чтобы вернуть им чувствительность.
— Теперь ты знаешь, что здесь происходит, — говорит он мне, проводя тыльной стороной пальцев по моей щеке. — Ты не была так уж шокирована, как я подозревал.
— Ты уже должен был это знать обо мне, — говорю ему, хотя, да, это было шоком для моего организма. Шок для девушки, которой была раньше. Но я больше не она. Я принадлежу Солону, телом, душой и кровью.
Он прочищает горло.
— Может, приведем себя в порядок и вернемся на вечеринку? Хотя не хочется вообще никуда идти.
— Мне тоже. — От энергии и адреналина я чувствую себя такой чертовски живой.
Мы приводим себя в порядок, одеваемся и возвращаемся в реальный мир.
Глава 4
Абсолон
— Мистер Ставиг, — окликает Ивонн, когда я иду по коридору. Останавливаюсь, и она догоняет меня. Один плетется за ней, как будто та его хозяйка. — Гость, которого вы приглашаете сегодня на ужин. Он человек или вампир?
— Вампир, — отвечаю я.
— Значит, не нужно, чтобы я готовила? — спрашивает она, и я улавливаю исходящее от нее разочарование. Видимо, ужасно скучно быть поваром для множества вампиров, ведь мы редко садимся за стол, чтобы поесть.
— Боюсь, что нет, — говорю я, надеясь успокоить ее улыбкой. — Но если мне что-нибудь понадобится, то я обязательно дам знать.
Кажется, это ее радует. Она кивает мне и убегает на кухню. Один следует за ней по пятам. Я не должен обижаться на то, что он предпочитает проводить все свое время с моей экономкой, потому что та кормит его объедками, хотя и говорит, что это не так. Она не знает, что я чувствую, когда люди врут.
И чувствую запах в дыхании Одина. Удержать его на сыроедении в этом доме оказывается практически невозможно.
Я игнорирую отсутствие лояльности у своей собаки и направляюсь вниз по лестнице в «Темные глаза», зная, что мой гость, Онни, может появиться в любую минуту. Пунктуальность не является сильной стороной вампиров, но смена часовых поясов может нарушить его расписание.
Я вхожу в двери, чувствуя, как сила защитных чар проходит сквозь меня, и замечаю, как Вульф закрывает дверь в «Темную комнату».
— Тебе удалось найти кого-то из списка? — спрашиваю я, кивая на дверь.
— Всегда кто-нибудь да соглашается, — говорит он.
Несмотря на то, что у нас назначены ночи для кормления, мы работаем со списком доверенных людей-добровольцев. Я никогда до конца не пойму, почему люди хотят, чтобы пили их кровь, ведь они ничего от этого не получают, но не осуждаю их фетиш. И если бы не они, вампиры не смогли бы жить в Сан-Франциско. Безопасное место для кормления означает, что вампиры могут сосуществовать с людьми, не вызывая подозрений. Если бы каждый вампир должен был выходить и убивать, чтобы остаться в живых, начало бы накапливаться много мертвых тел, и именно на вампиров стали бы указывать пальцами. Такое случалось в большинстве городов по всему миру, но не в этом, и все благодаря мне.
— Рад, что с его ужином разобрались. Где Эзра? — спрашиваю я, поправляя запонки. — Как мы будем развлекать гостей без бармена?
— Ему пришлось уйти, — говорит Вульф. — Попробуй сам как-нибудь. Мне трудно поверить, что ты не был барменом в какой-нибудь из своих жизней.
Он одаривает меня своей фирменной улыбкой, а затем направляется к бару, чтобы приготовить напиток.