— А разве я говорила что-то о тебе?
— Тана…
— Ой, все, закончили!
Внезапно та самая девушка стремительно вывернула из-за угла домика и, бросив в мою сторону недовольно-злобный взгляд, от которого сердце ухнуло в пятки, заспешила по дорожке. Следом появился тот самый мужчина, остановился, повернул голову в мою сторону, и сердце повторно ухнуло вниз и, кажется, вовсе на секунду остановилось, дыхание сперло, по венам пробежался разряд смертельного тока. А дракон… Чертов дракон зачесался вдвойне.
Это был он. Мое наваждение. Тот, кто терзал все эти годы. Тот, кто частенько снился.
Господи… Господи… Господи!!!
— А-а-а-а… Эм. Простите, невольно стала свидетельницей вашего разговора, — прошептала, от неловкости кусая губу.
Мужчина взглянул на меня странным взглядом, в котором мне на секунду почудилось сначала закономерное удивление, а вот потом ― узнавание. Но, скорей всего, я просто себе, как обычно, надумала. С чего бы ему меня узнавать. Столько лет прошло. Взгляд скользнул ниже, к воротнику-стойке, еще ниже ― к расстегнутому пальто, и застыл на серой рубашке.
— Вежливая зеленоглазка… — донеслось до моего слуха тихое.
Удивленно вскинула голову:
— Что вы сказали?
— Я сказал: и вы нас простите, что стали невольным свидетелем некрасивой сцены, — дернул уголком рта тот, кого назвали Яном. Ян. Это имя одновременно и шло, и не шло ему, сама не знала, почему. Ох, о чем я вообще думаю. О чужих мужиках. Стыдно, Ева. И я стыдилась. И вместе с тем, кажется, изначально он сказал совершенно другое, не послышалось же мне. Господи, я уже ни в чем не уверена, особенно ― в своих фантазиях в отношении этого мужчины.
— Да… Конечно!
Кивнув мне, одарил прощальным неясным взглядом, в котором мне чудилось слишком многое такое, чего быть определенно не могло. Например — интерес. Глупости, верно же? Вон как быстро, но, черт, какой же красивой походкой он поспешил за своей супругой и малышом, точнее — малышкой. И всё остальное тоже глупости.
«Счастливая она. Его жена. И имя какое необычное — Тана. Может, неверно услышала или сокращение? Впрочем, разницы нет», — подумалось мне с белой завистью и отчего-то болью в сердце. Наваждение… Кажется, я жестоко попала.
В коляске завозился Дэви. Мальчик проснулся и сонно моргал, рассматривая боковую стенку коляски. Улыбнулась:
— У меня есть свой чудесный мужчина. Самый лучший. Да, Дэвид? — погладила малыша по животику и, развернув коляску, направилась в сторону магазина.