Викрам сразу сориентировался. С видимой благодарностью он принял от жениха подвязку и торжествующе помахал ею в воздухе, а затем, слегка нахмурив брови, невинно заметил:
— Если мне не изменяет память, то дальше, по той же польской традиции, обладатель подвязки надевает ее на ножку девушки, получившей букет невесты, и танцует с ней танец.
— Все правильно сказал, дружище, — понимающе хлопая по плечу, поддержал его Стивен и громко предложил: — А станцевать можно и по-канадски. Мы уважаем свадебные традиции всех стран.
Саманта не успела и глазом моргнуть, как уже сидела на стуле, а Вик, опустившись на колено, надевал подвязку на стройную ножку, одновременно нежно ее поглаживая. А затем под поощрительные выкрики он три раза поцеловал девушку и повел ее в танец.
— Мы тоже поддерживаем польские традиции, да, дорогой? — с улыбкой спросила мужа Тэсс, и уже через мгновение обладателем «счастливой» подвязки стал Алан, а букет оказался в руках Лаки.
Но Алан не стал надевать подвязку, не желая демонстрировать посторонним восхитительные ножки Лаки. Он надел подвязку на свою руку и тихо прошептал девушке на ушко несколько слов, смысл которых по ее вспыхнувшему лицу стал понятным всем, что вызвало новые шутливые замечания гостей. И наслаждаясь смущением Лаки, Алан с удовольствием вновь закружился с ней в танце.
После танцев свидетелей, под романтическую балладу о любви были разрезаны свадебные торты, и братья Маклафлины со своими женами покинули торжество, не забыв прихватить бутылки, перевязанные бантами.
Глава 22. На границе Заповедного леса
Через полтора часа они были почти на месте. Время в дороге пролетело незаметно. Лаки выступила в роле гида и рассказала Алану историю Дублина, по окраинам которого они промчались, устремляясь дальше на север. Вик хранил гробовое молчание, всем видом подчеркивая свое негативное отношение к поездке.
Но когда внушительный указатель «Частное владение. Проезд запрещен» и шлагбаум перегородили дорогу, и свернув в сторону, они покатили по грунтовой дороге вдоль высокого бетонного забора, нескончаемой лентой уходившего вдаль, Викрам не выдержал и иронично предложил сестре:
— Расскажи ему лучше историю Дармунда, чтобы он убедился, каких «радостей» жизни не вкусил. Да, приятель, тебе чертовски повезло, что ты не отбывал срок в нашем любимом Дармунде, мимо которого мы сейчас как раз проезжаем, — и он махнул в сторону бетонной стены.
— Зачем ты так говоришь? — упрекнула его Лаки. — Дармунд девять лет был для нас домом, и не так уже плохо тебе жилось в нем.
— Да мне-то жилось прекрасно, особенно в сравнении с первыми пятнадцатью годами, проведенными на обочине судьбы, — охотно согласился Викрам. — А вот у Алана не было бы такой райской жизни. Макбрайд бы из него все соки выпил.
— Не наговаривай, из Стивена же не выпил. Да и тебя особо не притеснял, хотя, как теперь понимаю, Бирн сразу понял, что ты мафар. Не зря же все эти годы называл тебя мафарским отродьем. Но, тем не менее, ты жив и здоров. И больше, чем простые ругательства, причем за дело, ты от него никогда не получал. И это при его непримиримом отношении к мафарам.
— Ну, иногда еще получал пару тумаков в придачу, но согласен, что только за дело, — вынужденно признал Вик. — Но он терпел меня лишь потому, что я твой брат. Только по этой причине мне разрешили жить в Дармунде, когда ты попросила защиты для всех нас у главы клана.
— Не думаю, что только из-за этого, — отрицательно покачала головой Лаки. — Тебя могли определить в приемную семью, как Габриэля, и не обучать нашим тайным знаниям.