— Можешь рассчитывать на нас, малышка, — Вик ответил за обоих, давая Алану понять, что Лаки совершенно ни к чему знать об их стычке.
— Что-то я проголодался, — Антэн, наконец-то, решился отойти от камина, уже полностью справившись со своими эмоциями. — Детка, там ничего не осталось для голодного папочки? — жалобно спросил он.
— Да еды сколько угодно, мой дорогой папочка, — рассмеялась Лаки, выгружая на стол чистые тарелки и свежие закуски. — Я специально все принесла, ведь нам с Виком сидеть еще до рассвета.
— Я посижу с вами, — не терпящим возражений тоном сказал Антэн. — Сегодня ведь праздник Йоль, и сжигая полено, очищаешься от всех грехов.
— Ну, если ты уже заговорил о празднике, то можешь постоять и под омелой, загадывая желание, — иронично предложил Вик. — Лаки притащила ее из Заповедного леса, и она считается у нас волшебной.
— Что значит, притащила? — недовольно нахмурился Антэн и требовательно спросил у дочери: — Ты самовольно была в лесу?
— Кого ты слушаешь, папа? Он же тебя разводит! — укоризненно покачала головой Лаки, бросая негодующий взгляд на Вика. — Конечно, не была. Я купила омелу у «лесовиков», убеждавших, что она волшебная. И теперь мы загадываем под ней желания, вдруг они, правда сбудутся. А ты Вика больше слушай, он тебе еще запоет, что и это вино заговорено на любовь, — она небрежно указала на последнюю, четвертую бутылку. — Они со Стивеном рассказывают всем небылицы о его необычных свойствах.
Антэн взял бутылку, хорошенько ее встряхнул и откупорил. Вино запенилось, как шампанское, и он аккуратно разлил его в четыре фужера.
— Да-а, настоящий «вересковый мед».
Антэн сделал большой глоток и прикрыл глаза от удовольствия, а затем предложил Алану:
— Попробуй, сынок. Это наше семейное вино, его тайный рецепт передается из поколения в поколение. Мне, правда, не пришлось получить его от деда, но, что уже об этом говорить, — с нескрываемой грустью сказал он и отметил, наслаждаясь букетом вина: — А оно стало еще изысканней. Дед добавил несколько новых ингредиентов.
— Это я добавила, папа. А рецепт нашла в одной старинной книге. Бирн тоже говорил, что вино напоминает знаменитый «вересковый мед» Бойеров, но я думала, что он мне просто льстил. Я никогда не пробовала оригинал, и не могу судить об их сходстве.
Антэн в очередной раз с болью убедился, что Лаки не стала для прадеда по-настоящему родной, и все из-за его опрометчивого решения, не принесшего никому ни счастья, ни душевного покоя.
— Это из-за меня он не хочет раскрывать тебе семейный секрет, детка, — произнес он с обидой за дочь.
Лаки тягостно было вновь увидеть, как сильно отец раскаивается в своем поступке, предопределившем ее жизнь, и она поспешила его успокоить:
— Папа, да при чем здесь ты? Подумай сам, как бы он передал рецепт тебе или мне в двадцатилетнем возрасте? Это все равно, что толкать своих детей на путь алкоголизма, обучая с ранних лет виноделию.
Объяснение так быстро пришло ей в голову, что она впервые задумалась. Возможно, так оно и есть. Прадед не захотел вызывать у нее усиленный интерес к спиртным напиткам, тем более, к их изготовлению.
— А с Макбрайдом у нас свои маленькие тайны. Он меня многому научил, в том числе, и как надо пить, чтобы не спиться, а тем более, не опиться и не попасть впросак. Вот и это вино он научил меня пить правильно.
Лаки покрутила фужер, тщательно вспенивая вино, а затем сделала два больших глотка.
— Если пить так, как предложил ты — вспенив и большими глотками, то вино сразу бьет в голову, и становится легко и весело, как от обычного хорошего алкоголя. Ну, а если наливать его, не взбалтывая, и пить медленно, маленькими глотками, то ингредиенты начинают действовать по очереди, постепенно пробуждая весьма определенные чувства и желания, — она насмешливо улыбнулась, заметив, как удивление и недоверие, сменяя друг друга, промелькнули в глазах отца.
— Не понял, детка, — недоуменно произнес Антэн, принюхиваясь к оставшемуся в фужере вину. — Ты хочешь сказать, что если пить его медленно и печально, то оно действует, как… — он слегка замялся, но все же закончил свою мысль, — как афродизиак?
Лаки кивнула ему, уточняя: — Только не печально, как ты сказал, а расслабленно, в романтической обстановке.