Теперь я вообще не уверена, что было бы этично заниматься с ним сексом, потому что он явно сошел с ума. Я уже собираюсь сказать ему об этом, как вдруг его сотовый звонит на столе, прерывая меня.
— Да? — он смотрит на часы. — Отлично. Подготовь самолет к вылету через час.
На языке появляется кислый привкус, и внезапно я понимаю, что, возможно, все это неправильно поняла. Он уезжает?
Он кладет трубку и смотрит на меня, в его зеленых глазах мелькает раздражение.
— Какие-то проблемы?
Я пристально смотрю на него. Неужели он действительно собирается оставить меня на этой яхте, пока сам летает куда-то? Может быть, мне следовало перепроверить у Мэтта, что на самом деле означает враги с привилегиями, потому что мое представление о запотевших иллюминаторах и бурных оргазмах только что пошло прахом.
Инстинкт самосохранения воздвигает стену вокруг моего сердца.
— А что, если я не хочу оставаться здесь и трахаться с тобой? — огрызаюсь я. — Ты думал об этом? Знаешь, у меня есть своя жизнь, и она не крутится вокруг тебя и твоих личных проблем.
Он отрывает глаза от своей IKEAвской конструкции и смотрит на меня. Через несколько напряженных секунд он выплевывает гвоздь изо рта и прислоняется спиной к столу.
Впервые с тех пор, как я вошла в эту комнату, он уделяет мне все свое внимание. Я и забыла, как тяжело это ощущается, как мне всегда от этого не по себе.
— Тогда скажи мне это.
— Что?
Он застегивает запонки.
— Ты взрослая женщина, Пенелопа, а я разумный мужчина. — Да, скажи это безжизненному телу Блейка. — Итак, отбрось гипотезы и скажи мне, чего ты хочешь.
Под его пристальным взглядом я стараюсь не дрогнуть. Вместо этого я сжимаю челюсти и отвечаю на его безразличие.
— Я не хочу оставаться на этой яхте и быть твоей игрушкой для траха, Рафаэль.
Он кивает один раз, сжав челюсти.
— Хорошо, а теперь скажи мне это еще раз, но на этот раз ближе.
Я хмурюсь.
— А?
Не прерывая зрительного контакта, он расстегивает ремень. Треск кожи, проходящей через петли, заставляет меня напрячься сильнее, чем это мог бы сделать самый громкий треск молотка.
— Подойди ко мне и скажи, что не хочешь со мной трахаться, — тихо говорит он.
Резкий холодок леденит мою кровь. Когда я бросаю взгляд на дверь поверх широких плеч Рафаэля, он мрачно усмехается.
— Глупая девчонка, — хрипло произносит он, и взгляд его вспыхивает весельем. — Твои глаза всегда выдают тебя.
Учащенное сердцебиение. Придушенный стон. Затем я пинаю наполовину построенную книжную полку у него на пути и бросаюсь бежать.
Глава пятая
Если быть честным, я всегда знал, что если я трахну Пенелопу, то нарушу свое правило и трахну ее больше одного раза. И знал это задолго до того, как обнаружил, как крепко ее киска сжимает мой член.
Ах, ну что ж. Это правило было не первым, что я нарушил сегодня, и не последним.
Мрачный юмор переполняет меня, когда Пенелопа захлопывает за собой дверь, заставляя иллюминаторы дрожать вслед за ней. Я уверен, она ожидает, что я буду преследовать ее, но что в этом веселого? Вместо этого я допиваю остатки водки, снимаю пиджак и аккуратно вешаю его на спинку кресла, набираю смс с просьбой отложить мой рейс, затем переключаюсь на приложение камер наблюдения.
Это веселье перерастает в сдерживаемый смех. Глупая девчонка. Она вылетела из библиотеки и повернула налево, в мои личные покои. Каждая комната соединяется со следующей, повторяя полукруглую форму носовой части. Все, что мне нужно сделать, это выйти из этой комнаты и повернуть направо, и мы столкнемся в гостиной или в моей каюте.
И то, и другое подойдет абсолютно идеально.