Наполнив ими свой силок,
Иду веселый на лужок!
И опять птичка заскрипела и поникла.
«Колокольчики не звенят! — огорчилась я. — Наверное, шестеренка сломалась».
Дома я бы попробовала разобрать игрушку. Бабушка называла меня Марьюшка-искусница, я действительно могла чинить мелкие предметы.
«Зарвалась, ты Машка! Старинное устройство со сложным механизмом, даже если ты найдешь повреждение, то где возьмешь нужные детали?»
Мне стало жалко себя, я так скучала по флейте. Ворон — мой единственный слушатель — выжидающе ходил по подоконнику, но мне нечем было его порадовать.
Я открыла окно и насыпала на подоконник имбирного печенья. и спела в утешение «В лесу родилась елочка» Ворон презрительно скосил глаз, каркнул и улетел. Немного расстроилась, видимо, венский ворон не понимает русский язык.
Маша-растеряша, Маша-свиристелка… и самая обидная поговорка Никиты: «Как много людей ждут Любовь, Веру, Надежду, а приходит всего лишь Маша».
«Сама виновата! — оборвала я свои страдания. — Не надо было связываться со „звездным“ мальчиком. Не по Сеньке шапка!»
Глава 6
Звездный мальчик
Глава 6. Звездный мальчик
Мы жили на одной улице, ходили в один детсад, учились в одной музыкальной школе. Я знала Никиту с детства. На моих глазах он вырос из пухлого смешного малыша сначала в длинного худого подростка, а потом в невероятно красивого парня. Мы часто играли в одном концерте, я переживала за Никиту, снимала его выступление на слабую камеру своего дешевого телефона. А после дома пересматривала, замерев от восхищения.
Закончив музыкальную школу, мы в один год поступили в консерваторию. Я занималась по классу флейты, а Никита по классу фортепиано. Он считался звездой и главной надеждой курса. Я тоже училась хорошо, меня хвалили, но до популярности Никиты мне было далеко.
Высокий худощавый парень с вьющимися светлыми волосами, с тонким лицом и длинными музыкальными пальцами, Никита обладал редким талантом, артистичностью, но был неусидчив и увлекался массой других вещей, не связанных с музыкой.
К ужасу преподавателей, Никита ездил на слеты толкиенистов, где играл, конечно же, красавчика Леголаса. Неделю жил в холодной палатке среди дубравы, научился метко стрелять из лука, но чуть не отморозил пальцы, созданные, для того, чтобы играть Шопена, а не натягивать тетиву. Но в тот раз ему повезло, он уехал целым.
Кроме участия в неформатных тусовках, Никита занимался экстремальными видами спорта: бесстрашно катался на трюковом велосипеде и на скейтборде. На скейт рампе он и получил травму правой руки: неудачно упал, выполняя опасный и сложный трюк. Парня срочно увезли в больницу, наложили гипс, и перелом срастили. Через два месяца пальцы пострадавшей руки стали шевелиться, через полгода закончился реабилитационной период, Никита начал играть, но беглость ушла.
И карьера академического музыканта закрылась для Никиты навсегда. Десять лет тяжелейшей учебы можно было выбросить в мусорку, мечты о мировой сцене и лучших концертных залах — забыть навсегда. Что делать дальше Никита не знал.
От безнадеги он даже решил поступить в колледж информационных технологий и выучиться на программиста. Прощай великая музыка, здравствуйте скучные программы!
Никита захандрил, засел дома в депрессии. Но тут ему подвернулась я — беззаветно влюбленная в него девчонка.
Мы случайно встретились в парке. Никита просто бродил взад-вперед по центральной аллее и сожалел о сломанной молодой жизни, а я через парк возвращалась домой.
Мы столкнулись лбами и остановились.
— Вот черт! — Воскликнул Никита. — Смотри, куда идешь! Синяк поставила!
А я, онемев, молчала и смотрела на него во все глаза. Никита пригляделся и узнал меня.
— Машка, ты что ли? Давно тебя не видел! Как поживаешь, где играешь?
Обрадовалась, что он меня не забыл, и радостно ответила, хотя на душе у меня царили тоска и горе.
— Нигде не играю, даже консерваторию бросила. Зарабатываю частными уроками. Учу богатеньких девочек играть на флейте.