Может быть, если я постою здесь достаточно долго, я смогу сбежать?
Но ноги тряслись и болели от напряжения, а сердце билось все чаще и чаще.
Поэтому я перестала мучиться и… открыла дверь.
— Проходи, — сказал ледяной голос.
Сразу захолонуло сердце и подкосились колени.
Перед глазами все плыло. Я даже не видела, что меня окружает. Знала только, что интерьер в белых цветах, но муть от ужаса и слез мешала разглядеть даже пол, по которому я ступала.
В голосе не было ничего хорошего — ни теплоты, ни приветливости. Только лязг оружия и плеск крови. Так мне казалось. Безумно властный голос, которому хочется подчиняться, и я подчинилась.
Глаза от пола не поднимала, лишь сделала несколько шагов в комнату и остановилась.
Сзади осталась открытая дверь, куда еще была надежда сбежать, но голос коротко приказал:
— Дверь.
И я, сама не поняв, как, подчинилась снова, захлопнув ее за собой. В последнюю секунду я решилась толкнуть ее, но она больше не открывалась. Вот и все.
Развернулась к белой комнате и шагнула вперед.
— Посмотри на меня.
Приказ был так же силен, как и другие, но я еще сопротивлялась ему. Замешкалась на несколько секунд, провела ладонью по глазам, смахивая слезы и только тогда подняла глаза.
Сердце покрылось коркой льда, так неуместного в этой жаркой стране.
Я видела этого человека в коридоре. Мельком. Но я знала, как он выглядит.
Только не знала, что его присутствие вблизи ощущается таким кошмаром.
Высокий, черноволосый и черноглазый, он спокойно стоял, утопая босыми ступнями в высоком мягком ковре. Мой взгляд тут же упал на этот ковер, чтобы не рассматривать мужчину дальше.
Но что-то неумолимое, неукротимое заставило меня скользнуть взглядом выше, по свободным белым штанам, еще выше — и задохнуться от взгляда на загорелую кожу живота, на которой были словно чернилами вырисованы крепкие красивые мышцы. Край штанов проходил по бедрам, они сидели очень низко, но я старательно отводила взгляд от того, что пряталось под ними.
Взгляд залип на животе на несколько секунд, но дальше я все равно посмотрела.
Крепкие смуглые руки были скрещены на груди, подпирая мощные грудные мышцы, похожие на пластины доспехов, такие же крепкие и плоские, на вид совершенно непробиваемые. А дальше были плечи. Широкие, в коридоре не было видно, насколько огромен контраст между ними и узкой талией мужчины.
На запястьях — широкие серебряные браслеты с черной чеканкой. С груди свисает цепочка с алым камнем, оправленным в золото.
Я не знала, как они тут воюют, эти дикари. Но этот человек явно не раз и не два держал в руках оружие. Тяжелые мечи, щиты и даже палицы. Потому что невозможно получить такие мускулы не на поле боя. Я не была уверена, что сумела бы обхватить даже двумя руками его бицепс размером с мою голову. Это создавало дикий контраст с узкими, почти женскими запястьями, покрытыми черными волосами.
Шея с острым кадыком. Можно порезаться. Черная линия аккуратной бородки. Крупный, но тонкий нос… И глаза.
Встретившись с ним глазами, я замерла, как кролик перед удавом.
Он подавлял.
Одним взглядом этот человек передавал все то, чего я боюсь.
Жестокость, силу, власть, бескомпромиссность. Дикость какую-то, потому что в этих глазах сверкал черный огонь, который, по легендам, загорался в сердце пустыни, когда начиналась война. Этот человек и был тот самый черный огонь.
В его присутствии люди куда более сильные, чем я, наверняка падали ниц. Вот и мне захотелось встать на колени, склониться перед его силой.
Его яростью, сверкавшей в этих глазах.
В его присутствии невозможно было думать ни о чем другом и смотреть ни на что другое, кроме его самого. Я как завороженная пялилась в эти черные глаза, пока не услышала очередной приказ: