Затем нос медленно прочертил прямую до самого уха. Я сжалась, становясь настоящим комком нервов. Нет, это уже слишком.
Резкий рывок, я отпрыгнула и развернулась к мужчине. Сама не знаю как, но моя рука пришла в движение, залепив ему звонкую пощечину. Но Артур даже не шелохнулся, словно это был комар мелкий.
— Что. Ты. Себе. Позволяешь? — прочеканила я сквозь зубы, чувствуя, как глаза наполняются влагой. — Черт попутал меня поехать домой. Да еще и застрять здесь, с тобой. Да лучше бы совсем замерзла в той машине, чем терпеть вот это вот. — кажется, мой «кран», сдерживающий эмоции прорвало. — Ни секунды больше здесь не останусь.
Даже начала было разворачиваться, чтобы покинуть помещение, как услышала голос.
— И куда же пойдешь? — ехидно ухмыльнулся Артур. — Видела, что на улице творится? Снег ни на секунду валить не переставал. Да ты даже до дороги не дойдешь, в снегу утонешь.
— Да лучше замерзнуть, чем так. Большое спасибо за гостеприимство. Сколько стоила комната на эту ночь? Не хочу оставаться должна.
— Мне не нужны твои деньги.
— Вот так, значит. Нужны что-то другое. — слезы уже вовсю катились по щекам, а голос срывался. Ко мне подступала натуральная истерика и я держалась уже на чистом упрямстве. Все-таки я оказалась слишком неготовая к такому количеству выбивающих из колеи событий за столь короткий промежуток времени. — хорошо, оставлю сколько посчитаю достаточным.
— Ты не поняла. И шагу отсюда ступить не можешь. Куда пойдешь?
Краем глаза увидела колун, который по-прежнему держала. Перехватила его в правую руку и направила на хозяина, сама удивляясь смелости и пришедшей в голову идее. Если бы мне кто еще день назад сказал, что я буду кому-то угрожать топором, я бы попросту в лицо расхохоталась.
— У тебя есть снегоход. Отвези меня в город.
— Ты же сказала, что у тебя там никого нет. Куда собралась?
— Неважно. Пойду по квартирам, ночлег просить.
— Делать мне больше нечего. Мне-то с этого какой прок?
— Я заплачу. Деньгами.
— У меня этого добра и так навалом.
— Тогда я сама его возьму. Сама поеду.
— Да кто тебе его даст?
Как же он начал бесить. Будь проклят день, когда я села за баранку … той самой машины. Вот чего в городе не осталась?
— Ты и отдашь. — шагнула вперед, выставив перед собой оружие.
— Нет. И что теперь сделаешь? Убьешь? Ну, давай. Силенок-то хватит?
Насчет сил он, конечно же, прав. Куда я против этой громилы. Даже предпринять ничего не успею или не смогу.
— Чего ждешь? Давай, действуй. — продолжил он и рванул полы своей рубашки, выдирая с корнем пуговицы, обнажая широкую мускулистую грудь, и приставил ее вплотную к лезвию. Схватил мои кисти и надавил на орудие. — раз взялась за оружие, должна понимать, к чему это приведет.
Опустила взгляд и увидела тонкую струйку крови, спускающуюся по коже и прокладывающую дорожку между мышц.
Нервно хватанула ртом воздух, а перед глазами замелькали цветные мошки. Шагнула в сторону и отбросила топор подальше.
Кажется, находившаяся на грани истерика наконец-то прорвалась наружу. Ноги подкосились, и я осела прямо на землю.
Дальнейшее помню смутно, и не только из-за чрезмерного эмоционального напряжения, но и того, что слезы полностью заволокли взор, ослепляя и не позволяя мне грамотно оценивать происходящее.
Помню, как подлетела вверх, будучи поднятой на руки. Затем меня опустили на колени. Мою голову прижали к груди, и горячая ладонь принялась гладить меня по волосам успокаивая.
Я что-то бормотала, всхлипывала, ничего не видя перед собой, запоминая лишь отдельные фразы.
— Прости меня, идиота. Проверить хотел. Не рассчитал, что такой чувствительной окажешься. Только не плачь.
— Я не такая.
— Да понял уже.
— Ненавижу Новый год.
— Добро пожаловать в клуб, крошка.