Мои щеки вспыхнули под поднятыми бровями Майи.
— Я… я просто хочу побыть так еще немного, — быстро проговорила я.
Майя покорно кивнула и двинулась прочь. Я потянулась к ее запястью, и она остановилась. Не желая оставаться наедине с собой, я попросила:
— Пожалуйста, останься. — Затем я указала на еду. — Поешь со мной.
Майя покачала головой.
— Не могу, мисс. Это запрещено.
Вспышка гнева зародилась в моей груди. Я отодвинула стул рядом с собой.
— Сядь, Майя. Пожалуйста.
Она оглянулась через плечо на дверь, но там было чисто. Ни Господина, ни охранников. Майя медленно села, ожидая моих дальнейших действий.
И я рассказала ей о вчерашнем вечере. О 901-ом.
— Зачем ему так поступать? — растеряно спросила Майя, когда я закончила говорить. — Зачем Господин отдал вас своему лучшему бойцу?
Она снова проверила дверь и, когда там по-прежнему никого не оказалось, сказала:
— Господин ведет себя с вами совсем по-другому, мисс.
Майя опустила взгляд и уставилась в пол, словно обдумывая что-то. Потом резко подняла голову:
— Может быть, именно поэтому он так сильно ранил вас позавчера вечером. Потому, что знал, что отдает вас.
Она провела рукой по простыне, в которую я была все еще завернута, и продолжила:
— Он специально приказал одеть вас в прозрачную ткань. Это было сделано для того, чтобы соблазнить чемпиона.
— Ты права, — прохрипела я.
Ее выводы имели смысл в недавних действиях Господина.
— Но зачем?
— Охранник говорил мне, что я была подарком. За то, что он был таким отличным бойцом в яме.
Майя наклонилась вперед.
— Но в этом месте — в левом крыле — есть много монеби. Почему он подарил именно вас? Вы — Верховная Мона.
Я потерла рукой лоб.
— Не знаю.
Майя перестала вопросительно на меня смотреть. Потом положила руку на мою. Когда я почувствовала ее взгляд, то посмотрела в ее сторону:
— Все было в порядке, мисс? Он… он не причинил вам боль?
Чувствуя, как краснеют мои щеки, я покачала головой:
— Нет. Нет, — повторила я, — он не причинил мне боли.
Майя кивнула, затем сказала:
— Некоторые монеби, о которых я заботилась, были ранены бойцами.
Она наклонилась еще ближе ко мне и прошептала:
— Мужчинам дают наркотик, который иногда делает их неуправляемыми и грубыми. Они теряют рассудок и единственный их инстинкт — это драться и причинять боль. Это и происходит с монеби, которых посылают для того, чтобы помочь им успокоиться.
Я подумала о 901-ом. Я знала, что он не был под наркотой. По крайней мере, я не заметила признаков влияния наркотика на него.
— Я не думаю, что этот боец был под наркотиком.
Майя кивнула.
— Некоторым вкалывают меньшую дозу, если те послушны. Им дают какой-то препарат, который делает их агрессивными и вспыльчивыми, но если они здесь уже много лет, то привыкли к тому, как мы здесь выживаем.
Я впитывала каждое слово, потом спросила:
— Откуда ты так много знаешь, Майя? Ты же такая молодая?
Майя вздрогнула, ее лицо исказилось от моих слов.
— Что? — спросила я и потянулась к ее руке.
Она склонила голову, избегая моего взгляда.
— Майя? — подтолкнула я снова.
Она вздрогнула снова. Но когда она подняла голову, в ее глазах я заметила слезы.
— В чем дело?
— Вы назвали меня по имени, — прошептала она в ответ.