— Я — русская? — мои брови в замешательстве поползли вниз.
Я подняла глаза и увидела, что 901-ый наблюдает за мной. Очень внимательно наблюдает. Только на этот раз в его жестком взгляде читалось что-то еще.
Подтверждение.
— Русская, — прошептала я.
Я медленно наклонилась вперед и спросила:
— Что значит русская?
901-ый смотрела прямо на меня. Подняв руку, он постучал ею по груди прямо над сердцем:
— Это Россия. Я русский.
Он затих, затем указал своей рукой между нами:
— Ты и я сейчас говорим на русском языке.
Потребовалось мгновение, чтобы осознать, что я все еще говорю с ним на этом странном языке. Затем, словно снова погрузившись в сон, я представила себе мужчину со шрамами, говорящим со мной по-русски.
«Ты — больше, чем число… — он говорил со мной по-русски. — Я освобожу тебя от этой жизни, обещаю. Только держись…»
Мужчина протянул ко мне мизинец, и я соединила с ним свой. «Обещаю», — ответила я. Потом снова наступила темнота.
Я сморгнула воспоминание. Обратившись к 901-ому, спросила:
— Мужчина, который всплывает в моей памяти, говорил со мной на этом языке. Он сказал мне, что придет за мной. Он обещал освободить меня, — я подняла мизинец и добавила, — он сцепил наши мизинцы и пообещал.
— Кто он? — прохрипел 901-ый.
— Не знаю, — я постучала себя по голове, — я вижу его в воспоминаниях, но не знаю, кто он.
901-ый молчал несколько минут, уставившись в стену рядом со мной, погруженный в свои мысли. Я откинулась на стену позади себя, забившись в угол камеры, изо всех сил стараясь вспомнить хоть что-нибудь. Но ничего не было.
— Это страна, — 901-ый нарушил молчание.
Я подняла на него глаза. Его взгляд был устремлен все так же прямо.
— Что?
901-ый моргнул, затем повернулся ко мне.
— Россия. Это страна. Мы сейчас в Грузии, — он стукнул себя кулаком по груди. — Россия — мой дом. Я русский.
Он произнес эти слова так, словно пытался убедить себя в том, что говорит…
Как будто он тоже пытался заставить себя вспомнить.
Мой желудок ухнул, наполняясь смесью сочувствия и возбуждения. Затем 901-ый протянул палец. Указывая им на меня, он сказал:
— Ты тоже русская. То, как ты произносишь слова… этому не учат. Это исходит от сердца.
Наклонившись вперед, я спросила:
— На что она похожа? — я оглядела камеру. Думая о Кровавой Яме, спросила: — Она похожа на Кровавую Яму?
901-ый нахмурился и покачал головой. И как-то странно на меня посмотрел.
— Нет, это страна. Кровавая Яма — это место. Место, созданное Господином, — он стиснул зубы и прошипел, — это ад.
Я вздрогнула от резкого тона его голоса. Опустила взгляд и призналась:
— Не знаю, что это значит. Не знаю ни о чем, что может быть за этими стенами.
Я постучала себя по голове. Привлекая внимание 901-ого, я добавила:
— В своей голове я вижу обрывки воспоминаний, не связанных с этим местом, — облизнув нижнюю губу, продолжила, — я пряталась под кроватью, комната была холодной… но нас нашли.
Слезы наполнили мои глаза. Я чувствовала печаль и страх, которые испытывала в тот момент, как будто это случилось только вчера.
— Кто нашел тебя?
В животе что-то оборвалось, и я побледнела.
— Призраки. Они пришли и забрали нас, — уронив слезу, я добавила, — и я тянула руки. Тянула руки мальчику, который сражался за меня, чтобы я оставалась с ним.
Сделав столь необходимый глубокий вдох, я спросила:
— Это была Россия? Место, откуда меня забрали Призраки? Это было в России?
— Да, — ответил 901-ый.
Я заметила, как напряглись массивные мышцы его шеи и плеч, и он признался:
— Меня тоже забрали Призраки. Из России.