Нико улыбался. Он специально приехал из Кордовы на выходные, чтобы сходить с ней на эту вечеринку — его семья была давними поклонниками «Спортиво», пусть его в основу после нескольких лет в их школе так и не взяли. Он улыбался; Андреа пихала его острым локтем под ребра и бубнила, что чувствует себя охренеть как некомфортно.
И, разумеется, он не разглядел в ней девушку.
С чего бы? Чудес не бывает.
Вернувшись после вечеринки, она швырнула платье на стул и зарылась в подушку.
Это всё было бес-по-лез-но.
So, I drive home alone
As I turn out the light
I'll put his picture down
And maybe get some sleep tonight.
Нико никогда не увидит в ней девушку.
Она тогда так думала.
You belong with me. Август 2018 г., 2007 г. (в воспоминаниях)
Аргентина и аэропорт Министра Пистарини встречает прохладным ветром и дождем.
Андреа запахивает кожаную куртку, застегивает до самого горла. Дождя не намечается, но ветер не дремлет, забирается под футболку, щекочет холодными пальцами. Она проходит сквозь шумную толпу встречающих, ищет взглядом стойку Taxi Ezeiza Oficial, находит её; молодой человек в элегантных очках называет сумму и выдает квитанцию.
Водитель о чем-то болтает; голова у Андреа гудит после долгих перелетов и сотней тысяч передуманных мыслей, и хочется зарыться носом в подушку и уснуть на сотню долгих лет. Проснуться — и не помнить ни своё имя, ни своё прошлое, так некстати вломившееся в налаженное существование.
Наушники бесполезно болтаются на шее. Андреа вылезает из такси под монотонный бубнёж, забирает чемодан. В квартире пусто и тихо, так тихо, что хочется завыть, хотя район Кабаллито за окном не так уж и тих. То и дело проезжают машины, кто-то из соседей довольно громко слушает музыку.
Андреа вообще с самого отлета из Италии хочется выть. Она думает: если я не люблю Нико больше, то почему так хреново? Почему душа надсадно ноет за ребрами, напоминая только об одном имени.
Нико, Нико, Нико.
Свернувшись калачиком, Андреа подтягивает колени к груди. Её штормит.
… — Косметика? Ещё чего! — упирается она каждый раз, когда Глория вытаскивает косметичку. — Меня можно хоть десять раз красить, толку не будет!
Глория ухмыляется и потрясает в воздухе флакончиком туши. Андреа терпеть не может тушь для ресниц, постоянно забывает о ней, чешет глаза, и мелкие частички залетают под веки. Она готова даже на полный боевой раскрас, если он не будет включать прокрашивание ресниц, и сестра это знает.
Нико смотрит на Андреа ровно так же, как и всегда. Улыбается, наблюдая, как она шипит, одергивая подол платья, или нервно заправляет за ухо прядь волос. Но он всегда улыбается, он вообще улыбчивый и спокойный, вдумчивый и честный. Андреа кажется, что она готова думать о нём всё время, и эти мысли отдаются сладкой болью где-то в солнечном сплетении.
В Кордобе жара липнет к коже тонкой пленкой. Андреа лучше бы на стадион пришла в шортах и футболке, но с Глорией порой бывало трудно спорить. Только сестра и продолжает верить, что Нико относится к Андреа теплее, чем к просто лучшей подруге, а ей самой в это как раз не верится.
Последние несколько месяцев он вроде как встречается с Викторией — по крайней мере, она именно так об этом всем в школе рассказывает, а Андреа старательно этого разговора с Нико избегает. Благо, это теперь проще, потому что он живёт в общежитии «Сентраль Кордовы», а домой заявляется на выходные, да и то не на каждые.
Виктория — та ещё идиотка, и её мало что интересует, кроме отношений да поцелуев, а в футболе она не поймёт отличий нападающего от защитника. Андреа горько усмехается, думая, что Нико с Вики наверняка и разговаривать-то не о чем, она не отличит «ложную девятку» от позиции «десятки», на которой играет Нико, а вся игра для неё — это забивание мячиков в ворота.
And she'll never know your story like I do…
Впрочем, кого это волнует?