Неожиданно Привалов чуть приподнявшись, ударил по лотку рукой, и шприц с лекарством полетел на пол. В руках Алины остался пустой лоток.
Женщина нагнулась и подняла шприц. Когда она выпрямилась, бизнесмен лежал, как ни в чем, ни бывало, закрыв глаза.
Алина вышла в коридор и хотела сначала пожаловаться врачу на Привалова, но потом подумала: «Тяжко ему. Когда душа горит, иногда физическая боль помогает отвлечься и превозмочь страдания. Ничего в следующий раз уколю. Может немного успокоиться».
Вечером она снова пришла делать укол. Привалов лежал все так же с закрытыми глазами. Алина поставила лоток со шприцем на другую тумбочку, подальше от больного. Подошла к бизнесмену и, как можно тверже, сказала: — Я должна Вам сделать обезболивающий укол.
Привалов не двигался. Алина задрала рукав футболки и уколола в плечо. На этот раз больной не капризничал.
«Очень больно, наверное, — подумала Алина, — раз смирился».
— Вам ничего не нужно? — спросила женщина, поглядывая на судно.
Ответа не последовало.
— Тогда спокойной ночи. Если я понадоблюсь, нажмите на кнопку у Вас над кроватью.
Алина выключила свет и вышла в коридор. Она подозвала санитарку Свету:
— Светочка, зайди потом к Привалову, предложи судно. Может он стесняется меня.
— Зайду, Алина Романовна. Пол в столовой домою и зайду, сказала Света и удалилась в пищеблок.
Открылась дверь седьмой палаты. Из нее высунулась Евгения Борисовна. Она была при полном параде с сумкой в руках. Женщина оглядела больничный коридор и, увидев Алину, направилась к ней.
— Белова, я уезжаю. В дальнейшем лечении в вашей больнице я не нуждаюсь. Передайте мужу, что я буду его навещать.
— Может, Вы сами ему скажете? Разве Вы не хотите попрощаться? Я только что заходила к нему. Мне кажется, Ваш муж еще не спит, — Алина с удивлением смотрела на жену бизнесмена.
— Нет, я сильно расстроюсь. Тушь потечет, придется идти перекрашиваться, а я уже вызвала такси. Я завтра навещу его, — Евгения Борисовна быстро развернулась и на цыпочках, чтобы не стучать шпильками, пошла к выходу.
Алина догнала ее:
— Евгения Борисовна, пожалуйста, не бросайте его, во всяком случае, сейчас. Вашему мужу очень нужна Ваша поддержка. Именно Ваша, понимаете. От этого будет зависеть его выздоровление. И потом, не надо отчаиваться, может быть, он еще будет ходить! Ведь есть же протезы!
— Что Вы лезете не в свое дело! — прошипела женщина и пошла дальше, но потом вернулась к Алине:
— Мне только двадцать три года! Врач сказал, что нужен, как минимум год реабилитации, и то, гарантии, что он сможет ходить на протезах нет. Я что, должна превратиться в сиделку. Да у меня еще вся жизнь впереди! Он то пожил. Ему уже сорок три года.
— Но Вы же любите его? — Алина еще надеялась удержать жену Привалова.
— Я полюбила сильного, решительного, щедрого, богатого мужика. А это совсем другой человек. Он стал злой и грубый. Что я перед Вами отчитываюсь? Кто Вы такая? Хорошо Вам рассуждать. А если бы у Вас случилась такая трагедия, неизвестно как бы Вы повели себя. Одно дело ухаживать за больными по работе, а другое дело, когда дома постоянно перед глазами муж-инвалид.
Евгения Борисовна резко развернулась и быстро пошла к выходу, стуча каблуками, теперь уже забыв о том, что хотела не шуметь.