Нэйт ведет дурацкую игру. Я искренне верю, что он думает, что, контролируя и перехитрив меня, он становится более могущественным. Постоянная боль, которую он причиняет, не делает его сильным, она делает его немощным и менее человечным. На каждую унцию господства он теряет каплю уважения… только Нэйт слишком слеп, чтобы это разглядеть. Думаю, если купаешься в грязи достаточно долго, то привыкаешь к мутной воде.
Если бы я знала, откуда взялось зло в его душе, возможно, я бы посочувствовала его гневу — его стремлению контролировать каждый аспект своей жизни и жизни вокруг него. Я ищу его музу, но не могу ее найти. Нет предательства. Никаких мучений. Никакого насилия. Нэйт просто сломан, дефектный кусок плоти… и крови… и костей.
Нэйт полностью завладел контролем надо мной, прежде чем я поняла, что произошло. Нэйт использовал меня. Он взял на себя каждую унцию боли и страха, которые у меня были, и легко манипулировал мной. Я была легкой возможностью для продолжения его карьеры. Я потеряла все кусочки Мэдоу Ларкин и стала Мэдоу Дженкинс, женой Нэйта. Жалкая жена Нэйта, которая носит фальшивую улыбку и подделки брендовых туфель. Подавленная жена Нэйта, которую видно, но редко слышно. Обманчивая жена Нэйта, которая скрывает все его маленькие грязные секреты, чтобы ее не побили.
Вот кем я стала.
И ненавижу свое новое «я».
Сумерки пробиваются сквозь окно нашей спальни, и мой разум, наконец, отказывается от борьбы. Я погружаюсь в сон довольная, обнаружив, что сегодня ночью избежала тяжелой руки Нэйта.
Глава 6
Парень с татуировками
— Мэтти, я знаю, что сегодня не среда… но тебе нужно прийти и забрать меня. Я задыхаюсь.
— Сейчас буду, певчая птичка.
Мэтти была моим единственным настоящим другом с тех пор, как умерла моя мама. Да что уж там, даже дольше. Мы были как стручок и горошинка с детского сада. Как и моя мама, она никогда не доверяла Нэйту. Я должна была прислушаться к ней. Должна была прислушаться к своей маме. Даже, несмотря на угрозы и манипуляции Нэйта, Мэтти никогда не отказывалась от нашей дружбы. Она просто не хочет проводить время в моем доме, и я ее не виню.
Я сосредотачиваю свое внимание на молодом человеке, сидящем напротив в переполненном кафе. Я его не знаю, но завидую ему. Он знает, кто он, и носит свою уверенность, как изношенные джинсы.
Приглушенный голос достигает моего слуха, но не делает паузы достаточно долго, чтобы я смогла впитать звук.
— Мэдоу? Мэдоу! — Мэтти драматизирует каждый слог, пытаясь привлечь мое внимание.
— Что? Извини.
Она прочищает горло, прежде чем ответить.
— Я сказала, а где на этой неделе Душеззила (прим.: использовано сочетание слов «душитель» и «Годзилла»)?
— Он в Пенсаколе на семинаре.
Километры между нами приносят мне покой, но я не могу побороть беспокойство, которое грохочет у меня внутри от того, что нахожусь на людях.
— Конечно, он там. — Она закатывает глаза. — Ковыряется пальцами ног в песке со своим стояком.
Она права. Я знаю, что она права. Но это не мешает ее словам причинить боль.
— Какая разница, Мэтти? Его здесь нет. Позволь мне притвориться, что у меня есть нормальная счастливая жизнь, пусть даже на несколько часов.
— Притвориться? Что за хрень? Ты со своей лучшей подругой в этом проклятом мире. Как ты можешь не быть счастливой, когда находишься рядом со мной? — дразнит она.
Я делаю глубокий вдох и впервые за сегодня смотрю ей в глаза.
— Не знаю. Может быть, потому что моя жизнь — отстой, и я ее ненавижу.
— Счастье — это выбор, певчая птичка.
Мой взгляд снова расфокусируется и опускается на белый стол под моим чаем. Я вытираю пальцем испарину со стекла.
— Хотелось бы, чтобы жизнь была такой же простой, как выбор. Иногда счастье нам не подвластно.
Мэтти снисходительно смотрит на меня.
— Мы многое не можем контролировать в жизни, но мы уверены, что можем контролировать свое счастье. Оставить эмоционального террориста. Почему ты остаешься? Я не понимаю.