— А заклинания нету какого-нибудь? — уточнила я на всякий случай. А то вдруг окажется, что зря мучаемся и можно как-нибудь по-хитрому пальцами щелкнуть, чтобы оно все само взяло и убралось.
Я аж зажмурилась от такой перспективы.
— К сожалению, нет, — разочаровал меня Чарли. — Есть какие-то бытовые заклинания, вроде бы как… точно знаю, что для чистки каминных труб. И для решеток тоже. Стабилизирующие. Артефакты, пыль притягивающие, тоже существуют. Но я, к сожалению, ничего такого не умею.
— Жаль, — я подавила вздох.
Оно, конечно, огненную стену полезно пустить, особенно на мертвяков, но в данном случае пыль была бы актуальней. Ничего, вот вернусь на Восток и выучу.
Или нет?
К утру управились.
Последней, после весьма продолжительной дискуссии, вытащили кровать, вместе с матрасом, на котором пестрели странного вида пятна, простынями, что прятались тут же, скомканные и печальные, и подушками.
— А спать на чем будем? — позевывая, поинтересовалась я.
Тут даже одеял нету, с лошадьми остались.
А поспать я бы не отказалась.
— Могу предложить вам свое пальто, — сказал некромант. А Чарли нахмурился этак, не по-доброму. Но пальто не предложил. — Но, полагаю, что где-то здесь должен быть магазин. Или еще какое-нибудь место?
— Есть, — ответил орк, поправляя цилиндр. — Я загляну. К вечеру будет.
Я кивнула.
До вечера как-нибудь продержусь. А пока и в кресле подремать можно. Что-то притомила меня эта уборка.
Я забралась в кресло с ногами, разуваться тоже не стала, и ружье, к которому привыкла уже, поближе поставила. А то ведь… место надежное, если Эдди так говорит, но мало ли.
С ружьем, оно всяко надежней.
Стоило закрыть глаза и… я провалилась в сон. Но и во сне я ощущала зверскую усталость, что злило неимоверно. В конце концов, нормальные люди спят, чтобы отдыхать, а я вот… опять город.
Площадь.
Помост, укрытый золотой тканью, и знакомое кресло на нем. Надо же, вынесли. А ведь тяжеленным гляделось! На кресле — человек в алых с золотом одеждах. И шелка яркие, что кровь. Сам же человек стоит так, что смотреть на него сложно — солнце глаза слепит. И я щурюсь, заслоняюсь от яркого этого света.
Иду.
И главное, я прекрасно понимаю, что сплю, что все не взаправду. Но это странным образом только больше злит. Вот почему нормальные люди во сне что-нибудь приятное видят? Фэйри там или цветущие луга, золотые горы или шоколадные.
Шоколада захотелось.
И в животе заурчало.
Это урчание было таким громким, что человек, сидевший на троне, повернулся ко мне. Надо же, а помню эту рожу распрекрасную.
— Привет, что ли, — сказала я, подавив зевок. Нет, этак я точно свалюсь, если и там, и тут жить буду.
— Проклятая кровь! — возопил этот, в одеждах, и руки воздел.
— Скажи чего-нибудь нового.
Я поглядела.
А высоконько-то забралась. Или это как во сне? Сделал шаг, а уже вроде и на вершине горы, стоишь, глядишь, рукой пропасти помахиваешь?
Пропасти не было, но имелась лестница, которая терялась там, внизу. И люди, что окружали и помост, и лестницу, и нас вот… а они нагишом ходят — это нормально? Нет, шкуру там расписывают золотом и серебром, и еще камушками драгоценными, отчего кажется, будто они чешуей покрыты.
А главное, весь срам напоказ!
Я покачала головой.
— Ты пришла, — тот, на троне, поднялся, опираясь на посох. А тяжеленный с виду! Таким по башке кого приложить — самое милое дело.
— Можно подумать, у меня выбор был.
Я подавила очередной зевок.
— Что вам от меня надо?
А то и вправду, само это, чую, не прекратится. У меня же ж тоже нервы имеются, это же ж никакого порядку не будет, если то тут, то там.
— Отпусти нас, — сказал он.
— Куда?
— В смерть, — прекрасное лицо исказила судорога. — Позволь уйти.
— Идите.
Я сказала это громко, чтобы слышали все, но ничего не произошло. Может, надо еще громче?
— Бестолковая, — покачал головой найпрекраснейший покойник.
— Какая уж есть, — я опустилась на ступеньку и подвинулась. — Садись, что ли. Поговорим?
Он хмыкнул. И посох свой перехватил. А я еще подумала, что если он этим посохом меня приложит, то я помру или проснусь? Но он посох приткнул сбоку кресла и спустился.