Но отец учил его неуклонно соблюдать древние традиции. И хоть отца уже не было рядом, Сайм продолжал исполнять его волю.
Яркая звезда у горизонта снова вспыхнула, сменив молочный цвет на янтарный.
Сайм со скукой прочел новое заклинание, ожидая увидеть фонтаны воды, что тотчас пробьются из земли и погасят пламя, танцующее по грани круга. Но вода не отозвалась, не вняла призыву. Огонь приник к земле, шипя, словно рассерженная змея, — он жаждал влаги.
Изумленный Сайм повторил заклинание еще раз — более резко и настойчиво.
Впервые стихия воды не откликнулась на его призыв сразу.
Сердце молодого вождя дрогнуло от дурного предчувствия, но в следующий миг горячие струи уже вырывалась наружу, огонь взревел и, взметнувшись, ушел под землю.
— Наверное, я слишком легкомысленно отношусь к древним законам, — пробормотал Сайм, ощущая холодную пустоту внутри, словно он пролил на землю не несколько капель крови, а всю ее, без остатка..
Он и прежде проводил ритуал самостоятельно, отец только наблюдал, следил за тем, чтобы все исполнялось правильно.
Так почему в этот раз призыв не сработал как положено? Может, дрогнула рука, может голос сорвался от болезненных воспоминаний, уколовших внезапно его сердце?
Сайм посмотрел на свою ладонь. Рана, сделанная кинжалом уже затянулась, оставив лишь бледно-розовый неширокий рубец, тающий прямо на глазах.
Сайм бросил беглый взгляд на своего коня, мирно пасущегося на опушки леса и направился к краю склона, что покато спускался в долину Сухого Русла. Над долиной стояла Бледная луна: величественная, торжественная, огромная…
Такая луна восходила только здесь.
Если глядеть издали, то луна виделась совершенно обычной, золотисто-белой с темными завитками на поверхности, но стоило лишь выехать на Каменистую равнину, как все менялась: луна бледнела до пепельного оттенка, и вокруг нее начинало пылать кольцо темно-синего света, от чего вся долина окрашивалась в пронзительно-лиловые, мертвенные тона.
Сайм спустился по пологому склону, утыканному редким сухим кустарником и осторожно ступил на зыбучий песок, внимательно глядя под ноги и крепко сжимая в ладони резную рукоять кинжала.
Остатки золотой воды никогда не лежат на краю, за ними неизменно нужно идти вглубь Сухого русла, иногда к самым Сумеречным зарослям.
Томительно было Сайму ощущать свое одиночество. Без отца все привычное казалось ему чудным, нереальным. А еще тревожнее делалось, когда представлял он, что вот сейчас, через несколько шагов наткнется на отцовские останки.
Но это была всего лишь игра воображения, страха, фантазий… Если отец погиб здесь, то тело его давно съедено жадными зыбучими песками.
Никто не знал, сколько страшных тайн и загадок погребено в их смертоносных дебрях. Древние легенды утверждали, что они не совсем мертвы, что они обитаемы, но никто доподлинно не знал, какая жизнь может быть в них скрыта. Кто дерзнул бы это проверить? Со дна зыбучих песков лишь одна дорога — в подземелье Ищущих Рождения.
Еще легенды рассказывали, что в водах Великой реки обитало множество странных, диковинных существ. Куда делись они, когда вода ушла?
Сайм часто думал об этом и скрупулезно, снова и снова просматривал старинные летописи, стремясь найти ответ на вопрос, что же сталось с обитателями Великой реки? Магия наполняла их жизнью и светом. Так куда они исчезли, когда в долину после лунного затмения пришли смерть и тьма?
Сайм огляделся по сторонам. Холодная, залитая синим сиянием пустыня простиралась насколько глаз хватало.
Капли — теплые, золотисто-алые искры видны издалека, они так согревают сердце, как может согревать лишь огонь родного очага. И, чтобы огонь этот продолжал неугасимо гореть, нужна магия.
Сайм не хотел думать о том, что станется с его племенем, если магия вдруг иссякнет. Тогда, и без того узкая тропа в мир Сбывшихся Надежд сгинет и Этеляна потерят покровительство Первозданных Стихий.