Спустя несколько минут и после некоторых манипуляций мы сидим на кухне и жуём, а перед нами стоит горячий чай.
— Я весь во внимании… — говорит Давид между укусами.
— Я только не знаю, с чего должна начать… — говорю я честно и отодвигаю тарелку в сторону.
— По моему опыту, всегда есть начальная отправная точка…
— Хмм… Речь пойдёт о Люке!
— Ладно.
Мои плечи сами по себе опускаются вниз так же, как и мой взгляд. Я считаю, что совсем непросто честно признаться, не говоря уже о том, чтобы посветить кого-либо в этот хаос…
— Я хочу быть умнее Люка в этой ситуации, потому что сейчас он представляет собой мою самую большую проблему.
— Насколько большую?
— Он со своими друзьями сделали из меня объект насмешек с дурацкой кличкой.
— Ох!
Я поднимаю глаза и вижу удивление Давида. Хорошо! Из этого можно сделать вывод, что Люк не всегда такой мудак. Понимание этого удручает, хотя, с другой стороны, это означает, что я особенная. Но не в хорошем смысле.
— Если ты хочешь, чтобы я поговорил с ним об этом…
— Нет, нет! — прерываю я Давида. — Речь идёт не о том, чтобы быть популярной с кучей знакомых. Я здесь ради учебы в школе, а не для того чтобы найти друзей на всю жизнь…
— Ой-ой! — говорит он теперь.
— В чём дело?
— Последняя женщина, которая говорила мне эту фразу, так и не закончила учёбу…
— Мама? — угадываю я немного шокировано.
— Да… — Давид кивает головой, опустив веки. — Ты не говорила с ней ни обо мне, ни о нашем прошлом, да?
— Вашем прошлом? — повторяю я в изумлении.
— Я действительно должен дать возможность рассказать ей самой об этом…
— Ты не должен! — не соглашаюсь я. — Потому что иначе мне будет суждено умереть глупой. Ты должен знать, что мама далеко не так часто разговаривает со мной, а особенно если это касается её прошлого. Она считает, что из-за этого я могу повторить её ошибки. Поэтому хочет, чтобы я наделала собственные…
— Она изменила бы своё мнение, если бы узнала, что эти страхи всё равно сбываются! Ты уже идёшь её тернистым путём…
— Я ни черта не понимаю… — признаюсь я.
— Я это знаю, Райс. И мне ничего другого не остаётся… Поэтому слушай. — Давид делает глоток чая, достаёт сигарету и зажигает её сразу после моего утвердительного кивка. — У тебя с матерью намного больше общего, чем кажется на первый взгляд. И среди этого ваш выбор мужчин…
— Я не думаю…
— Я был Люком для твоей мамы, — прерывает Давид меня.
— Ты над ней издевался? — спрашиваю я. При этом мой голос звучит пронзительно даже для моих собственных ушей. Давид качает головой и делает раскаивающуюся физиономию.
— Ещё хуже. Я раздражал её до смерти, часами наворачивал вокруг неё круги с громкими пошлостями и сделал своей главной задачей подарить ей незабываемый школьный опыт.
— Но почему?
Этот вопрос комментируется пожиманием плечами. Но Давид, более честный и мужественный, чем я ожидаю, снова набирает воздух в легкие и смотрит мне со своей исповедью прямо в глаза.
— Потому что я идиот, и не знал, как лучше поступить со своими чувствами… — выговаривает он.
— Это всё не имеет никакого смысла… — замечаю я. Всё-таки, что я точно знаю, какой черт на него тогда нашёл…
— Почему тогда ты помог ей сейчас? Нам… мне? Ты позволил мне жить здесь с тобой и очень хорошо ко мне…