— Мне? Определенно понравится, — предрекаю я, и в мыслях меня уже лихорадит от предвкушения фейерверка эмоций.
Выберет ли он кусок, который мне известен? После первой, слёзно вытянутой ноты, я уверена, что это не то, что слышала. Минуту спустя я полностью поражена, потому что каждая нота, которую Серджу извлекает из скрипки, совершенно прекрасна, но она не подходит к той тоске, в которой я обычно нахожусь из-за него, а точнее — из-за Ская.
Видимо, я не могу удержаться и ближе к концу морщусь. Он сразу же опускает скрипку и озвучивает свою догадку, не поднимая глаз:
— Тебе не нравится…
— Нет… — уверяю я и поспешно поднимаюсь на ноги. — Это волшебно, только отличается от того, что я… ожидала.
— Ты считаешь, что это волшебно? — спрашивает он с надеждой.
— Абсолютно! — утверждаю я и пытаюсь скрыть свою раздражённость за улыбкой. Тем не менее, я спрашиваю его… — Ты взял за основу самбу, это является твоим обычным стилем?
Он кивает и очень радуется, как только я выдаю в пространство «Круто!» в виде своего признания ему.
— Ну что? Может, закажем пиццу и посмотрим фильм? — предлагает он, улыбаясь, и тянет меня к полке с бесчисленным количеством дисков.
Фильм?
С ним?
Должно быть, настает мой счастливый день…
Сразу же по прибытию в родные четыре стены я захожу на Фэйсбук и с всеобъемлющим облегчением определяю, что Скай по-прежнему оффлайн. Это подтверждает моё подозрение по отношению к его личности, что, в свою очередь, является хорошей причиной, чтобы принять ванну со всеми подходящими атрибутами и напевать текущие любимые треки.
Мне, разумеется, понятно, что этот вечер всего лишь первый и во многом незначительный шаг к ясности, но я очень скромный человек, и вполне могу порадоваться мелочам жизни.
С чашкой чая и печеньем, которое неизбежно напоминает мне мой прежний дом, я оккупирую компьютерное место и для начала проверяю свою почту. Она заполнена преимущественно спамом, Скай всё ещё не в сети, и мне в голову не приходит ничего лучше, поэтому я беру в руки телефон…
— Я думала, ты заявишь о себе только после окончания учёбы! — сообщает мне мама вместо приветствия.
— Я так и собиралась, но мне пришло в голову, что ты не привела в исполнение угрозу ежедневных звонков.
— И тогда ты подумала, что должна проследить за порядком?
— Именно так!
— Хорошо, дорогая… — говорит мама, и меня поражает, что она действительно отвлеклась.
— Мам, чем ты занята?
— Педикюр, а что?
Я киваю, потому что это подтверждает мои мысли. Что-то вроде этого я и подозреваю.
— Ах, да ничего.
— И как твои дела? Ты уже смогла освоиться во Франкфурте? Давид мил? Ты уже нашла друзей? Как…
— Мам, мам! Стоп! — прерываю я её. — По очереди, пожалуйста…
— Хорошо, прости. Мозговая атака…
— У меня всё… до сих пор хорошо. Во Франкфурте я многого ещё не узнала, также завести друзей оказалось сложнее, чем я думала… — на этом месте я делаю продолжительную паузу и жду её высказываний, которые действуют на меня как всегда отрезвляюще.
— Я уверена, что ты ещё со всеми познакомишься, Райс, ты так делала всегда!
«Что я говорю? Типичная мама!»
— Давид действительно оказался классным. Почему ты мне не рассказывала, что во времена молодости у тебя был такой хорошенький поклонник?
Она истерически смеётся.
«Нетипично для Розенберг».
А теперь стала ещё звонче!
«Совсем не типично для Ирэн Розенберг».
— Поклонник? — пищит она. — Ты имела в виду мучитель?
— Нет! Серьёзно… Ты вовсе не должна ничего оспаривать. Вся школа знает о чувствах Давида и о ваших разногласиях!
— Ч… чувствах Давида? — заикается она.
— Скажи, мама, ты стала плохо слышать, или почему ты снова и снова повторяешь всё, что я говорю?
— Потому что ты говоришь глупости, Райс!
— Так глупости? И почему ты хихикаешь так, будто тебе шестнадцать?
— Я… ну… я…
— Ну-ну… теперь ты ещё и заикаешься… Я не могу поверить, что ты скрывала от меня что-то настолько серьёзное, — подшучиваю я над ней и посмеиваюсь про себя.