– Могу я предложить ещё парочку оконных ящиков с васильками, геранью и плющ?
Шутливый вопрос прервал её грёзы наяву. Грейс открыла глаза, обнаружив всего в дюжине футов от себя никого иного, как самого Дилана Мура.
– И, возможно, – добавил он, – конский каштан?
Он стоял у стены конюшни, его длинные волосы теперь были распущены, с могучих плеч, будто тень, свисал плащ, на фоне которого едва выделялся белый шейный платок.
– И часто вы разговариваете сама с собой? – спросил Мур.
– Только когда знаю, что никто не подслушивает.
Мур не принёс извинений.
– Наконец-то я снова встретился со своей уборщицей. – Он шагнул в её сторону. – Я очень упорно старался вас найти. Искал повсюду. Я вернулся в "Палладиум", но вы покинули театр без предупреждения, и никто не знал, куда вы делись, или хоть что-нибудь о вас. Я всматривался в лица прохожих, отчаянно желая увидеть ваше. Я обращал внимание на каждую мойщицу полов. Я изучал лицо каждого скрипача, который попадался мне на пути. Я даже навёл справки в Гильдии Музыкантов. Всё безрезультатно.
– Зачем вы меня искали?
– Чтобы сообщить, как сильно я вас ненавижу, естественно.
Он бросил фразу небрежно, но Грейс почувствовала, что он шутит.
– Ненавидите? – переспросила она. – Но я спасла вам жизнь!
– Да, и я проклинал вас за это. – Мур сделал ещё один шаг в её сторону, выйдя из темноты на свет уличного фонаря позади Грейс. – Иногда, – продолжил он, – я пытался убедить себя, что выдумал вас, что вы плод моего воображения, рождённый в душевных муках и что я никогда не увижу вас вновь, потому что вас не существует. И всё же я так и не смирился с этой мыслью до конца. Я безумно хотел, чтобы вы оказались настоящей. Как бы ни старался, я не мог и дальше вас ненавидеть, хотя вы и спасли мне жизнь против моей воли.
– Но теперь, с течением времени, разве вы не рады, что живы?
– Рад? Боже, конечно, нет! – Его горячность поразила Грейс. Он опустил голову и сжал ладонями голову, как будто его мучала боль. – Боже милостивый, нет.
В его голосе прозвучала неподдельная мука. Грейс с состраданием посмотрела на Мура, но тут же отогнала от себя это чувство.
Ох, уж эти творцы!
На мужа ушло практически всё её сострадание.
Измученные творцы больше Грейс не привлекали.
– Бедняга, – сказала она. – Богатство, слава, связи, успех, приятная внешность и талант. Должно быть, вы очень страдаете.
Мур поднял голову, тряхнув своей длинной гривой, как беспокойный жеребец.
– Я действительно страдаю, мадам. Жизнь так чертовски утомительна, – небрежно растягивая слова, проговорил он.
– Не сомневаюсь, если учесть как скандально вы её проживаете, – фыркнула Грейс.
– Следили за новостями?