- Дима, ты спишь?
- Спал. Ночь на дворе вообще-то. Что случилось?
Свет вспыхнул, ослепив. Он сел и возмущенно посмотрел на мать, сморщившись, как от боли.
- Обязательно ярко так?
- Прости, я сейчас, - она автоматически дернула шнурок его настенного светильника, одновременно гася верхний свет. Ее всю трясло, но голос ее не дрожал. – Дим, ты точно спал?
- Что такое-то, ма?! – взорвался он. – Я тебе, что, мешал?!
- Тише, милый, я сама не знаю, что несу. Сынишка Карины умер. Мы врача вызвали, он какой-то вирус заподозрил. Говорил, что все обойдется, а потом… - она начала громко плакать, закрыв лицо руками, и раскачиваясь из стороны в сторону.
Дмитрий потер лицо рукой, сгоняя толком и не пришедший сон, и свесил ноги с кровати:
- Может, помочь чем?- неуверенно спросил он, с подлинной жалостью глядя на мать. Раздражение на слезы, конечно, присутствовало, но не выражено. Сейчас больше хотелось потрепать ее по плечу и сказать что-нибудь утешительное.
Она отняла руки от лица; слезы катились по красным щекам.
- Что? Помочь? Дима, милый, я и не знаю, что нужно делать. Карина там, внизу, чуть не в обмороке…Господи, какой ужас-то! – она схватилась за лицо ладонями.
- Мам, мам, - торопливо позвал он, не в силах смотреть на ее горе, - мам, а почему Карина к нам-то его принесла? Вызвала бы скорую помощь к себе домой… - «Это вообще-то невероятная удача, чудесное совпадение, только я все же хотел бы знать, что заставило их обеих проявить такую недальновидность». Раздражение и ярость сидели в сторонке, наблюдая за происходящим любопытными яркими глазками хищных зверьков.
- Какой там, - махнула рукой мать. - Она перепугалась, когда он задыхаться начал, да ко мне бегом. «Скорая» бы только к утру приехала, а у нас с тобой есть знакомые врачи, вот я одного из них и вызвала.
- Я не помню его что-то, - ляпнул, не подумав, Дима и прикусил язык, но Галина не заметила его промаха.
- А он друг Ерохина, заменит его скоро. Ерохин-то старый стал совсем, все по санаториям мотается, желудок пытается вылечить.
Она вытерла слезы и села в кресло, где обычно Дима читал свои книги. Сын только что сказал или сделал нечто, насторожившее ее, но от ужаса и горя мысли путались, и она решила обдумать разговор с сыном попозже, когда все закончится. А предстояло ей многое. Во-первых, придется как-то выгораживать Анатолия, ведь он последним осматривал Егора, и вопросы к нему могут возникнуть не только у милиции – ребенок умер дома, смерть его никто официально не фиксировал, но и у Карины. Обезумевшая мать может такого наговорить доктору, что страшно представить. Во-вторых, нужно убедиться, что Димка не травмирован до глубины души, что его сознание избежит мучительных изменений, приведших его в запертую комнату.
- Мам, ты бы спустилась к Карине, - обеспокоено глядя на мать, посоветовал Димка. – Она там совсем одна.
- Я тебе мешаю? – горько скривившись, спросила Галина; у нее и в мыслях не было, что сын просто тронут чужим горем. К сожалению, она знала, какой он чудовищный эгоист.