О, небеса! Он бы ее поцеловал. Эти сильные чувственные губы коснулись бы ее губ, могучие руки крепко обняли бы, и отступать стало бы некуда. Из кузни она выйдет с изменившимися представлениями о самой себе, и мазками сажи на лучшем синем платье. В глазах всего мира она будет запятнана.
Грязна.
— Мне пора. — Слова изверглись паническим фонтаном. — Я должна идти.
Кивнув, он тут же отступил.
— Вам пора.
Диана соскользнула с табурета и потянулась за плащом. Казалось, тот не желал уходить — как и его хозяйка. Она боролась с тканью, путаясь в завязках.
— Сомневаюсь, что в кузне для вас безопасно, мисс Хайвуд, — небрежно произнес Доус, вернувшись к горну и раздувая мехи. — Много дыма и пара. Летучие искры…
— Возможно, вы правы.
— В следующий раз, когда нужно будет что-нибудь починить, просто пошлите одну из горничных.
— Так и поступлю. — Диана отчаянно схватилась за дверь и открыла ее. — Доброго дня, мистер Доус.
— Доброго дня, мисс Хайвуд.
Отойдя на приличествующее расстояние вниз по улице, Диана остановилась, прижала руку к груди, потом закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
О господи! Какая она дура.
Проклятье! Аарон чувствовал себя слабоумным. О, нет. Слабоумный — слишком мягко сказано. Их проступки невинны. Аарону следовало бы соображать что к чему. Неотесанный деревенщина с бараньими мозгами — вот кем он был. О чем он, черт побери, думал? Доус и сам не знал, что его заставило так поступить. Разве что платье — на ней было ярко-синее платье с кружевной оторочкой. Так и хотелось унести мисс Хайвуд на поле диких цветов, разложить, как одеяло для пикника, и устроить пир bf1428.
Возможно, все к лучшему. Она больше не явится его соблазнять — на сей раз уж точно. День предстоял еще длинный, а Аарон никак не мог найти покоя. Работы не было, поэтому он решил наковать гвоздей и достал тонкий железный брус. Гвоздей у кузнеца много не бывает.
Он снова и снова раскалял стержень, укладывал на наковальню и стучал по кончику, чтобы его заострить. С легкостью, рожденной годами практики, Доус одним ударом разрубил стержень, превратил тупой конец в шляпку и погрузил готовый гвоздь в ведро с водой.
А потом начал все заново.
Заливаясь потом, Аарон несколько часов бездумно колотил по наковальне и в результате обзавелся такой кучей гвоздей, что их хватило бы отстроить заново всю деревню, если вдруг ту смоет море, однако так и не сумел избавиться от воспоминаний о нежной коже мисс Хайвуд. Такая мягкая, теплая… Она пахла душистым тальком и собственной свежестью. Черт бы побрал его глаза и все остальные чувства!
Аарон погасил огонь. Убрал инструменты, обмылся у водокачки и оседлал кобылу для поездки в деревню. Кузнец не был выпивохой, но сегодня нуждался в паре пинт.
Привязав лошадь к изгороди, Аарон вошел в знакомую красную дверь таверны “Бык и Цветок” и присел на стул в полупустом зале, уложив кулаки на стойку.
— Тотчас подойду, мистер Доус, — пропела из открытой двери кухни подавальщица.
— Не спеши, — ответил он. Впереди был весь вечер. Никто не ждал Доуса. Ни единая душа.
Он склонил голову и ударился о собственные кулаки, точно о наковальню.
Скотина. Баранья башка. Деревенщина.
— Доус, тебе бы женщину.
— Что?! — поднял голову Аарон.
Фосбери, хозяин таверны, метнул кружку эля по стойке.
— Ненавижу такое говорить. Несчастные холостяки приносят больше прибыли. Но тебе нужна женщина.
— Не сегодня. — Аарон сделал большой глоток эля.