Она была округлой женщиной, с пухлыми щеками, крепкой грудью и округлыми бедрами, похожими на полумесяцы. Ее спирали бледных светлых волос обрамляли лицо, говорящее о мягком, естественном старении, а ее выцветшие голубые глаза были совершенно добрыми, когда они сморщились в улыбке при виде меня.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я, но тут же решила, что другой вопрос более насущный. — Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда.
— О, не суетись, дорогая девочка. Я должна помыть тебя и позаботиться о тебе днем, чтобы подготовиться к сегодняшнему ужину. Лорд Торнтон хотел бы, чтобы ты присоединилась к нему в столовой, — сказала она мне, как будто я была обычным гостем, за которым ухаживали в былые времена.
Я поднялась на ноги, цепи громко протестовали против моего движения. — Я бы предпочла есть отдельно.
Ее губы сжались, но все остальное лицо оставалось упрямо веселым. — Что ж, к лорду Торнтону нужно привыкнуть, но тебе будет полезно выбраться из этого сквозняка. Я бы предпочла отвести тебя комнату, но, по-видимому, ты недостаточно хорошо себя вела, чтобы получить это благо. Она цокнула мне языком, а затем указала направо от меня, где стояла огромная медная отдельно стоящая ванна, верхняя часть которой скручивалась лентами горячего пара. —Поэтому я приказала поднять ванну. Давай искупаем тебя, пока она не потеряла тепло.
Я хотела протестовать против ванны, потому что хотела восстать против всего в моем новом существовании, но я не была настолько глупа, чтобы отрезать себе нос назло своему лицу.
— Кожа да кости, бедняжка, — снова закудахтала женщина.
Я посмотрела на себя, заметив непристойную выпуклость моей большой груди на фоне вогнутого живота и следы костей, торчащие из-под моей кожи.
— Во-первых, мне нечего было терять, — мягко призналась я, более огорченная видом своей худобы, чем чужим видом члена Александра или длинной цепи, соединявшей меня с полом неизвестного дома.
Это живо напомнило мне тот период в моей жизни, когда я меньше всего любила себя, когда позволяла другому человеку контролировать свое тело до физической боли и умственной неспособности.
Я чувствовала, что этот цикл начинается снова, на этот раз с новым мужчиной.
По крайней мере, у этого хватило приличия прямо назвать себя моим Мастером.
Лэндон Нокс всегда притворялся моим другом и наставником только для того, чтобы использовать меня в своих личных и финансовых целях.
До сих пор Александр Дэвенпорт, казалось, хотел только трахнуть меня.
Они оба были отвратительны.
Я хотела отправить всех людей к черту, но цеплялась за доброту, которая, как я знала, была заложена в сердце Себастьяна. Он был самым любящим мужчиной, которого я когда-либо знала. Самые смелый, самые верный и, безусловно, самые красивый внутри и снаружи.
Мысль о моем близнеце согревала мое сердце, даже когда оно рассыпалось по краям, прогнивая от пренебрежения.
У меня не было многого в детстве, но я всегда любила свою мать, братьев и сестер.
Сейчас у меня даже этого не было.
—Позволь мне помочь тебе, малыш, — женщина скользнула рядом со мной, обняв меня теплой рукой за талию, пока мы шли к ванне. — Ты встретишь свою смерть такой, какая ты есть. У меня есть намерение взять мастера Александра через колено, как я это делала, когда он был крохой.
Мысль о том, что эта невысокая, мягкая пожилая женщина шлепает взрослого мужчину, не говоря уже о таком отъявленном хищнике, как Александр, была почти возмутительной, чтобы заставить меня рассмеяться. Вместо этого я позволила ей держать меня за руку, а сама погрузила одну ногу в жгучий жар воды в ванне.
Аромат горячего имбиря, ванили и мускуса окружил меня, когда я с глубоким вздохом погрузилась в горячую шелковистую воду. Вода с запахом масла достигла моих выступающих ключиц, но этого было недостаточно. Прежде чем мой смотритель успел возразить, я окунула голову и поплыла ко дну, мои волосы завились, как чернила в жидкости. Даже цепь, привязанная к моей лодыжке, казалась прозрачной в бархатных глубинах. Погруженная, я могла крепко зажмурить глаза и представить, что перерождаюсь, спасаюсь в утробе матери до того момента, когда мне будет безопасно начать жизнь заново.