— Тшшш…цццц, — остановил он её. — Извини, извини…
— Что-то не так? Тебе не нравится целовать меня? — смотрела она на него огромными удивленными и уже расстроенными глазами, заставив его улыбаться.
— Нет… Уэнсдей. Я просто… В общем. Мне слишком нравится целовать тебя. Понимаешь? — посмотрел он на неё влюбленным взглядом. — В физиологическом смысле.
— Оу… — кивнула она, осознав, о чем он говорит, и непроизвольно смотрела ему между ног. И действительно, их поцелуи были особенными. Всегда столь чувственными, страстными и безумными, что не всегда можно было остановиться. Уже потом они поняли, насколько это бывает тяжело — справиться с эмоциями. Когда кровь кипела так сильно, что в животе всё стягивало тугим узлом. Это было невероятно. Уэнсдей никогда и не думала, что будет ощущать подобное к другому человеку, но, скорее всего, дело было в том, что Тайлер был человеком лишь наполовину…
Позвонив в дверь, она ждала, когда Донован откроет, но минут десять никто не выходил, пока Уэнсдей не принялась пинать дверь с такой силой, что косяк затрещал.
— Донован, откройте, я знаю, что Вы там, знаю, что Вы пьете!!! Откройте чертову дверь!!! — кричала она, срывая глотку, пока, наконец, на пороге не появился он. Заспанный, уничтоженный, раздавленный. Его взгляд был расплывчатым и затуманенным. Он еле стоял на ногах.
— Какого черта?! — промолвило помятое лицо, приглядываясь. — Господи… Это ты… Что тебе нужно, Аддамс? Оставь меня.
— Думаете, Тайлер был бы рад, что Вы так себя гробите? — спросила она с порога, уже следуя за ним внутрь дома.
— То же могу и про тебя сказать. У тебя все щеки в туши, и глаза, словно ты вообще не спала эти дни, — дерзко сказал он, взявшись за голову. — Что тебе нужно? Если поговорить о Тайлере, я не могу. Не стану.
— Как удобно. Ничего не напоминает? Закрыться от эмоций — лучший вариант, не так ли?! — вспылила она в гневе.
— Да что тебе нужно?! У меня никого не осталось. Никого, понимаешь?! — сказал он, вновь достав из шкафа виски. — И только это лечит меня.
— Что, если я могу вернуть его? — задала она вопрос, заставив его выплюнуть сделанный глоток.
— Что?! Не мели чушь. Уэнсдей, не надо так. Это невозможно. Оттуда не возвращаются, — указал он наверх пальцем, пытаясь вновь отпить едкое пойло, но она выбила бутылку из его рук, заставив её разбиться о пол.
— Твою мать! Спасибо, Аддамс! — покачал Донован головой, глядя на нее. — Ну что мне с тобой делать?!
— Вы даже не хотите попробовать? Ваш сын… Мой… Тайлер… Сейчас там. И Вы даже не хотите попытаться?! — нервно спросила она дрожащим голосом.
— Откуда ты вообще знаешь, что это возможно?! — спросил он, глядя на неё красными глазами. Ему уже хотелось выть от боли, а с учетом её назойливости и наглости, вообще повеситься.
— Не знаю. Но, раз я выжила после ножа Лорел. Значит, магия существует. Значит… Это возможно, — настойчиво сказала она, взглянув на него молящим взглядом. — Но мне нужна Ваша помощь.
— Какая ещё помощь, Аддамс, я не маг!
— Кхм, здравствуйте, Донован… Давно мы Вас не видели, Боже мой, — поймала его Мортиша от падения. — Аккуратнее. Заходите. Что-то случилось?!
Он всё ещё с трудом стоял на ногах, но после возгласов противной девчонки с черными волосами и её манипуляций направился в дом Тайлера.
— Дааа, хотел сказать спасибо Вам за дочь… Она пришла сегодня и сказала мне, что нужно жить дальше… Помогла бросить бутылку, — сказал он, и сзади него неожиданно появилась Уэнсдей.
— Уэнсдей… Это правда? — удивилась Мортиша. — Мы рады, что ты так думаешь, и что встала на истинный путь.
— Да, она задвинула такую речь, что кого угодно… Подняла бы… Из могилы, — покашлял он, вызвав у Мортиши недоумение, а у Уэнсдей — испанский стыд.
— Достаточно, — взяла она его под локоть, пытаясь увести обратно в машину.
— Я буду рад, если ты зайдешь ещё и завтра, — продолжался спектакль для родителей, чтобы они поскорее посчитали дочь нормальной и свалили из её дома.
— Да-да, зайду, уходите уже, — выгоняла она Донована, покачав головой и поджав колени. Актёром он был просто ужасным. Мортиша слегка покосилась в сторону уходящего бывшего шерифа, а затем посмотрела на Уэнсдей опечаленным взглядом. Ей было ужасно жаль Галпина старшего.
— Приехал Ксавье, дочь. Ждет в твоей комнате, — сообщила она спокойным тоном.
— Отлично, мама, спасибо, — направилась она к себе быстрее пули.