— Нет, Уэнс, я был бы жив. Но мне нужно было попытаться, — опустил он глаза.
— Попытаться что?! Что он тебе обещал?! — разозлилась она, глядя на него раскрасневшимися глазами. В её висках отстукивало. Тахикардия сводила с ума, доводя сердце до бешеного ритма. Поясницу охватила резкая боль, в горле появилось чувство тошноты. Кожа вновь начала приобретать синюшний оттенок.
— Зачем тебе знать это? Я не вернусь больше… Жизнь одна. И я сделал попытку. Но у меня не вышло, Уэнсдей. Живи, я молю тебя. Просто живи, родная, — сказал он умоляюще, настолько, что у неё заболело сердце, а голос окончательно сорвался с петель.
— Я тебя ненавижу, — рухнула она на колени перед ним. — Ненавижу тебя! Чертов эгоист! Чертов предатель!!! Ты — гребанный сукин сын!
— Уэнсдей… Не надо, я прошу тебя, — плакал он с той стороны зеркала, вытирая глаза. — Не говори так. Я тебя люблю.
— Ты не любишь никого, кроме себя! Никого! Я ненавижу тебя! Все пять лет, я любила тебя все пять лет так сильно, что мечтала быть с тобой всю жизнь, а ты так легко ушел!!! Ты предал меня!!! Вырвал моё сердце, словно его и не было, ты меня уничтожил, Тайлер, ты понимаешь, что меня больше нет из-за тебя!!!! — крики заполнили весь дом. Ей было еще хуже, чем тогда, когда она узнала о его смерти. Как только на пороге комнаты появились её родители, они начали оттаскивать её от зеркала, которое она лупила кулаками. — Я тебя ненавижу!!! Ненавижу!
— Уэнсдей… Всё, довольно, — прижала её к груди Мортиша, пока она обессиленно повисла на ней, полностью раздавленная тем, что он сказал ей.
— Мама, — всхлипнула она, сжимая её кожу и крепко обнимая её. — Он меня оставил… Оставил…
— Дорогая… Успокойся, — гладила она её по спине и попросила Гомеса уйти. Он тут же удалился, оставив их только вдвоем.
— Родная… Я знаю, ты уже взрослая. Но мне тяжело оставлять тебя, когда ты в таком состоянии, — промолвила Мортиша спокойным голосом. — Все люди злятся друг на друга. Что сделал Тайлер? Мне ты можешь всё рассказать…
— Он что-то подписал. Я не знаю, что, но он изменил лечение, — ответила она, утирая горькие слезы.
— Откуда ты знаешь это? Видела видение? — спросила её мама, взглянув на неё и Уэнсдей неоднозначно кивнула. Она не собиралась делиться с ней тайной о зеркале или ведьме. А, когда родители зашли в комнату, Тайлер просто исчез из отражения.
— Может, у него была какая-то причина, родная? Он так тебя любил, что я не верю в то, что это было совершенно спонтанным его решением, — покачала Мортиша головой.
— Я не знаю… Но это значит, что он не поставил меня в известность. Значит, он выбрал за нас двоих. Не открылся мне, что значит, предал, — резко и настойчиво сказала она, отстранившись от мамы и громко всхлипывая.
— Конечно, нет, дочь. Может, дело в том… Что ты бы ни за что не пошла на это? Может, он не хотел причинять тебе боль? Он ведь не мог знать о твоем видении, — сказала она, взяв Уэнсдей за руку. — Не руби с плеча. Тайлер очень любящий парень. Он не мог так поступить с тобой.
Уэнсдей понимала, что не ожидала от него такого. Никогда не ожидала. Она ему доверяла, а он просто отвернулся от нее, согласившись на какое-то сомнительное лечение. Она была в бешенстве от этого.
— Ты права, мама… Я перенервничала, — сказала она, стирая со щек последние влажные следы. — Я буду ложиться.
— Пожалуйста, Уэнсдей… Не плачь. Думай о хорошем. Он тебя любил, — накрыла она её покрывалом и, выключив свет, направилась к себе в комнату. Уэнсдей всё сильнее понимала, что у него были от неё секреты. Она не знала этого, и её родители тоже не знали. Разве что что-то мог знать Донован?
Она вновь подошла к зеркалу, но его не было там.
— Тайлер. Я в последний раз спрашиваю. Что такого произошло, что ты посчитал это более важным, чем твоя жизнь, чем мы? — твердила она, сидя на полу, но так и не дождалась ответа. — Я больше никогда не заговорю с тобой. Больше никогда…
Уэнсдей вновь легла в постель вся в слезах. И уснула только ближе к трем часам ночи, не увидев, как Тайлер наблюдал за ней со стороны, но боялся даже показаться ей на глаза…
— Если бы у меня был выбор, я бы отдала свою жизнь за тебя, — водила она пальцами по его коже перед пылающим камином. Огонь так красиво разбрасывал тени по комнате, что она не могла наглядеться на их очертания.
— Я бы сделал то же самое… За любого из своей семьи, — задумался Тайлер, разглядывая стены. — Смотри, какая ты красивая… Твой профиль… Идеален. Особенно когда ты голая, — посмеялся он, обхватив ладонью её грудь.
— Ты не устал? — спросила она, забираясь на него сверху. Ночь была длинной, и они с ним творили непристойные вещи, стараясь не перебудить своих соседей по гостевому дому.