Я облизала губы и попыталась вспомнить, о чем он спрашивал.
— Простите?
— Я говорю — что, молодость бурная была?
— Мне есть что вспомнить — если я захочу. Но хочется нечасто.
— Разве все было так плохо?
— Вовсе нет. Теперь я больше думаю о том, что будет, а не о том, что было.
— Чего же вам хочется?
— Я не так молода, чтобы хотеть очень многого. Сейчас я думаю о бокале красного вина, о каких-нибудь полутора часах в обществе весьма привлекательного мужчины. О десерте, который вы мне закажете. О том, что вы никуда не торопитесь, потому что дома вас не ждет молодая жена и сын, которому вчера исполнилось три года.
Он опять усмехнулся, притормаживая около двухэтажного особняка, зеленовато-серого, уютно освещаемого маленькими висячими фонариками перед входом. Неторопливо поднял брелок с сигнализацией, щелкнул два раза, запирая машину. Элегантное движение, наклон чуть вперед. Красивый ботинок, блеснувший тускло в свете фонаря. Рука — благородная, изящная и сильная одновременно — на золотой ручке двери.
— Нет. Не ждет. Прошу…
…Никогда не думала, что мужчина может доставлять такое удовольствие. С момента нашей первой встречи прошла неделя, потом другая, а мы по-прежнему с энтузиазмом договаривались завтра опять сходить куда-нибудь. И я знала, что последует за приятным вечером в том самом маленьком ресторанчике — не менее приятное продолжение, даже еще более восхитительное. Мне было так хорошо лежать рядом с ним, смотреть на его по-мужски красивое жесткое лицо, чувствовать его горячее мокрое тело и слушать его неизменно сдержанное, но самое лестное в мире «Это было неплохо…».
О, это и вправду было неплохо. Я вспомнила, конечно, кого он мне напоминал — мужчину из моей давней фантазии, мужчину, приезжающего из ниоткуда на синем «мерседесе». Он, правда, приехал на сером — но это уже детали, не интересные никому. Все остальное соответствовало образу, когда-то сложившемуся в моем воображении. Он был весьма обеспечен — имел несколько каких-то фирм, приносящих ему стабильный доход, но я не особо вдавалась в эти подробности. Он давно развелся с женой и с тех пор никогда не думал о женщинах серьезно. Он сказал мне как-то, что так долго живет один, что удивился бы, если бы я, например, начала готовить, гладить ему рубашки и печь пироги, — для него это было бы непривычно и дискомфортно, он давно все делает сам.
Это было со смехом сказано, но что-то дрогнуло у меня внутри — там, где, казалось, все застыло давно, не тревожимое ничем, — и я подумала вдруг, что не случайно я так долго скиталась в непонятных поисках, меняя мужчин, забывая, предавая, изменяя и уходя. Он сказал это так, что мне стало понятно — он имеет в виду, что мы оба достаточно взрослые, чтобы видеть в партнере хозяйку или хозяина, мужа или жену. Сейчас важно, что нам хорошо вместе, а что дальше — никому не известно, да нам и не надо этого знать.