— Нельзя было придумать что-то другое, не про молодоженов? — тихо спросила я, все еще стоя около двери, как будто хотела уйти куда-нибудь подальше.
— Неа, — отозвался Николас. Он явно был доволен сложившейся ситуацией. — Я в душ. Ну чего ты, бельчонок, приуныла? Если хочешь, я посплю на полу.
Вот этого я и хотела, конечно! Но он и так столько времени спал не пойми как. А на полу жестко и холодно…
— Кровать большая. Поместимся вдвоем, — не слишком решительно сказала я, провожая взглядом Николаса.
Чего так волноваться? Это всего лишь кровать… Палатка тоже у нас будет общая, пока я не покину своих друзей. Вообще-то, иногда моя уверенность в том, что я отправлюсь дальше одна, уменьшалась. На ее место приходили страхи. Я боялась разных существ, обитавших в тех местах; холода; голода; в конце концов, сбиться с пути и потеряться. Но больше всего я боялась одиночества. Привыкнув к иронии Николаса, к длинным монологам Уилла, которые скрашивали наше путешествие, я не могла понять, как обойтись дальше без этого. Но потом я представляла, что они погибают из-за меня, из-за моего малодушия, и решимость идти вместе с ними улетучивалась.
Николас вернулся через минут десять, чистый и довольный. После того, как мы умудрялись чистить зубы и умываться не пойми где, обычный душ окрылял. С большим удовольствием я подставила лицо под теплые струи воды. Хотелось так и стоять здесь, слушая шум воды, не думая о скором времени, в котором я буду идти совершенно одна и надеяться только на себя.
Переодевшись в чистую одежду, я вернулась в спальню. Николас уже спал, лежа на самом краю кровати. Еще чуть-чуть и он мог вполне оказаться на полу, как он и предлагал. Аккуратно, чтобы не потревожить его сон, я легла на другой стороне кровати. Между нами вполне могли уместиться еще пара человек. Немного смешно было вспоминать себя прежнюю, ненавидящую северян, считавшую Николаса напыщенным индюком. Я улыбалась, вспоминая моменты, когда мы пререкались, и сама не заметила, как заснула.
Пробудилась я от непонятного шума: кто-то говорил рядом со мной. В темноте, забыв где я нахожусь, не сразу сообразила, что это Николас. Похоже, ему снился кошмар. Слов разобрать я не могла, было очевидно, что мне необходимо разбудить Николаса. Я перелезла через всю кровать и потрясла его за плечо.
— Николас, проснись!
Он вздрогнул и часто задышал, как будто ему не хватало воздуха.
— Что? — хрипло спросил Николас, тоже, видимо, поначалу не понимая, где он находится.
— Тебе снился кошмар.
Я включила настольную лампу. На лице Николаса все еще виднелась тревога, но постепенно она растворялась в мягком свете.
— И ты спасла меня…
— Да нет, просто разбудила.
— Жена, я пытаюсь быть романтичным.
— Разве нам сейчас до романтики? — тяжело вздохнула я.
— Ты слишком много на себя берешь, — произнес Николас, убирая непослушный локон с моего лица. — Может, хотя бы сегодня ты побудешь просто красивой девушкой, которой не нужно думать о спасении мира?
— Да, но…
Я не успела договорить, потому что Николас привлек меня к себе и поцеловал. Я должна была стать обычной восемнадцатилетней девушкой, познающей радости первой любви, но уже не могла… Слишком близко до цели, слишком опасно переставать думать, когда на кону столько жизней…
— Но ты не можешь, — с грустью сказал Николас, оторвавшись от моих губ и поцеловав меня в кончик носа.
— Не могу, — подтвердила я.
Я лежала в объятиях Николаса и слушала, как громко бьется его сердце.
— Что тебе снилось? — спросила я через какое-то время.
— Жан, — ответил Николас с ненавистью в голосе. — Даже во сне я не мог причинить ему вреда. А он смеялся мне в лицо.
— Когда-нибудь и он понесет наказание…