Она закрыла глаза, уткнулась носом в шею Габи, и вдыхала еë тепло и запах, перебирая пальцами пряди волос. Элина не знала, как вести себя с Генриеттой. Не знала, должна ли она соврать. Не знала, захочет ли Габи рассказать правду. Не знала, как прибраться, чтобы не осталось и следа от разбитых тарелок с бокалами. Единственное, что она могла сейчас сделать — отслоиться от тела Габи и свалить из постели Генриетты. Она поедет домой и поговорит с подругой, если и когда Генриетта потребует объяснений.
Возможно, подруга проигнорирует это.
Возможно, никогда больше с ней не заговорит. Возможно, она сама так и не сможет ни на миллиметр оторваться от Габи.
— Это глупо, — прошептала она себе, обняв Габи посильнее. — Это было просто занятие любовью, ты даже не нравишься ей. Вали же домой.
— Если ты пойдёшь домой, я пойду с тобой. — Горячие ладони Габи прошлись по еë коже. — Я быстро соберусь.
Соберусь? Элина посмотрела в еë глаза. Она почти не различала их карего оттенка во тьме ночи, но совершенно ясно видела их спокойное и дерзкое выражение.
— О чëм ты?
— Как, ты думаешь, вибратор очутился под моей тарелкой? — спросила Габи.
Она кружила пальцами по еë затылку, и от этого ощущения тело Элины покалывало, а кончики пальцев подрагивали.
— Не знаю. Ты его туда положила? — предположила она.
По телу пробежал озноб.
— Мне его сунула в руку Генриетта, когда уходила, — сказала Габи. — Она знает, что я влюблена в тебя. И таким образом дала мне добро.
Влюблена… дала добро… сунула вибратор… влюблена… она знает…
— Это какая-то игра? Ты играешь со мной? — Вот блядь, Габи играет с ней, она соблазнила еë, чтобы разрушить еë дружбу с Генриеттой, Габи…
— Я хотела тебя, — ответила Габи. — Не могла выкинуть из головы мысли о тебе, не могла прекратить думать о тебе, поэтому рассказала об этом Генриетте. Мы говорили об этом, иногда ругались из-за этого, но она пообещала, что, если сможет, придумает выход из этого положения.
— Ты ведь не знаешь меня, — сказала Элина. — Мы с тобой почти не общались. Ты игнорировала меня, даже находясь рядом.
— Я захотела тебя с первой же нашей встречи, — призналась Габи. — Я пыталась не думать об этом. — Еë руки поглаживали груди Элины — тёплые, неторопливые. — Чем больше я тебя видела, тем больше хотела, поэтому избегала столько, сколько это было возможно. Я не хотела своими чувствами испортить что-то в наших отношениях с Генриеттой. Затем я услышала тебя по мобильному.
— Что?
— Я проходила мимо гостиной, и услышала вашу беседу с Генриеттой.
Элина нахмурилась, еë пальцы сами по себе неторопливо пробежались по спине Габи.
— Ты подслушивала?
— В первый раз это вышло случайно.
В первый раз. Элина поцеловала еë. Габи тихо застонала, перекатилась на спину и затащила Элину на себя. Когда Элина поцеловала еë в шею, она опять застонала, запустив пальцы в еë волосы. Она говорила — учащенно, прерывисто дыша — о том, как слушала еë голос, о том, как ей было интересно и как она была очарована ею, о том, как постепенно узнавала еë, о том, как осторожно и тихо дышала, чтобы не быть замеченной, о том, как прикрывала рот рукой, приглушая свой смех, о том, как сторожила смартфон, хищно уставившись на него и боясь пропустить звонок от Элины, о том, как стала даже что-то записывать, о том, как с каждым звонком влюблялась в неë всё сильнее и сильнее. Элина оторвалась от шеи Габи, чтобы поцеловать еë в губы.