Он встал, подошёл и склонился к ней. Почти к губам.
— Ты сама виновата. Теперь давай, выкручивайся как знаешь. Или… Приходи ко мне.
Настя чувствовала его дыхание, и злость уступила место предвкушению. Сейчас он…
Деймос снова улыбнулся и шепнул:
— Об этой истории может узнать весь «Эфир». А может не узнать никто. Жду тебя на разговор. Сразу по возвращении.
Легко коснулся её губ и вышел.
Смирнов выпустил её только через несколько часов. Надел корсет и велел вести себя хорошо ещё дней пять — семь.
Настя сразу же поинтересовалась, где её начальник.
— Вы его с вылета сняли. Должен был проверять вашу точку, собирался лететь на учебном катере вторым пилотом.
— А, — она вспомнила лётную форму Деймоса.
— Сейчас он на другом улетел. С пилотом, которому надо налетать определённое расстояние для получения квалификации. Нашему всё равно куда лететь, так что ваш директор проверит, что надо.
— А, — снова сказала Настя. — А связь с ними есть?
— Мультяшки нельзя использовать для связи, но в диспетчерской есть коммуникатор.
— Всё? Мне уже можно?
— Только осторожно, — улыбнулся врач. — Приятно было познакомиться. Надеюсь вас больше никогда не увидеть.
Хотела удивиться, но вспомнила, в каких обстоятельствах они познакомились, и согласилась.
Экран в диспетчерской показывал кабину пилотов. Катер был маленький, тренировочный, но — уже не гравилассо. Он мог и летать, разгоняясь за счёт гравитационных колодцев, как пресловутые «санки», мог и выскочить за пределы реальности, как рейсовый корабль.
Немирский сидел за приборами второго пилота и управлялся с ними довольно-таки ловко. Нет, он не просто гонщик, он летал на рейсовых раньше. Явно.
— Анастасия, вы как? — строго официально. Ну разумеется, не будет же заигрывать на людях. А может, просто злится. Она ответила:
— Всё хорошо, я могу работать.
— Пока справляюсь сам, — чуть улыбнулся. Нет, всё-таки играет на публику в строгого начальника. К счастью.
Леонид никогда не скрывал своих чувств к ней, ни при ком, — мелькнула мысль. Настя тут же её задавила поглубже — правильно делает Немирский, она сама бы этого хотела. Что за глупости идут в голову?
— Анастасия, мы проверили коммуникационную точку. Сигнал проходит исправно, оборудование работает, я сам провёл диагностику. Сейчас пробуем лететь вдоль треков рапидонов, непонятно, где теряются данные.
Некоторое время он молчал, потом продолжил:
— Летим сейчас по предполагаемому пути наших информацоных каналов. Анастасия, как сигнал?
— Хороший, полный, практически без помех. Соотношение сигнал-шум максимальное, как и должно быть возле точки. Немирский, проверьте спектр сигнала, и шумовых артефактов тоже. Немирский?
Сигнал пропал с экрана внезапно и полностью.
— Немирский! Ответьте, хоть что-нибудь слышите?
Диспетчер от неожиданности замер, потом начал перегружать системы.
— Подождите, может, у меня неполадки…
Настя покачала головой:
— Нет, это не ваше оборудование.
Изображение на экране появилось тоже внезапно, но его ждали гораздо больше. Оба пилота и диспетчер заговорили одновременно, потом замолчали, и продолжил диспетчер:
— Неожиданный разрыв связи. Наша система работает нормально. Заказываю диагностику.
— Такие мелкие разрывы бывали, но совсем недолгие, микросекунды, не больше, раньше нам это не мешало, — немного удивлённо вспомнил первый пилот.
— Бывали? — нахмурился директор. — Почему же не поступали жалобы в «Эфир»?
— Временной интервал разрыва слишком мал, чтобы повлиять на передачу. Такое в первый раз.
— Потому, что мы идём по лучу, а не пересекаем его. Но как? Что может становить тахион? Анастасия, я проверил спектр, как вы сказали, в рапидонах много электромагнитного излучения.
— Откуда оно там взялось? — вырвалось у Насти.
— В основном, инфракрасное.
— Тепло?
— Тепло. Сейчас попробуем вернуться к месту, где обнаружили разрыв.
И корабль снова пропал.